— Раньше работала, а теперь она уже два года на пенсии,
только она не Лидия Васильевна, а Любовь Ивановна.
Надежда подумала секунду и попросила домашний телефон
правдолюбки и моралистки Лидии Васильевны то бишь Любови Ивановны Беловой.
Бывают же такие люди, сама на пенсии, а до всего ей дело! Вместо того чтобы
спокойно сидеть на даче с внуками и растить там зелень и цветочки, эта мымра
звонит Алке на работу и портит настроение разговорами про молодую любовницу!
Хотя как это она могла узнать про любовницу, если, во-первых, сама давно на
пенсии, а во-вторых, Петюнчик-то уже полгода как на другой работе. Тем более,
интересно с ней побеседовать.
Надежда поблагодарила любезного обладателя приятного голоса
и повесила трубку. Алка, которая не удержалась и подслушала весь разговор,
смотрела на нее в полном обалдении. Надежда решила ее не щадить, что это такое
в самом деле, ничего про собственного мужа не знает!
— Ну что ты мне можешь сказать по этому поводу?
— Ничего, ничего я уже не знаю! — В Алкином голосе
прозвучали истерические нотки.
— Да уж, если он полгода скрывал, что на другую работу
перешел, то мог и бабу завести у тебя под носом, ты бы все равно ничего не
заметила, — безжалостно добавила Надежда, набирая телефон Беловой.
Ответил молодой женский голос и на просьбу позвать к
телефону Любовь Ивановну рассмеялся.
— Теперь только в сентябре. Она в деревне в Псковской
области на все лето.
Как уехала в мае, так теперь до осени.
— А позвонить туда можно?
— Что вы, какое звонить! Там глушь такая, сто
километров до поселка, где почта есть.
— Слышала? — спросила Надежда, закончив
разговор. — Не она тебе звонила.
Она себе спокойненько живет в деревне и знать не знает, что
кто-то ее именем прикрывается.
— Да какая разница? — безучастно ответила Алка.
От ее энергии не осталось и следа.
— Ну ладно, — Надежда уже жалела подругу, —
собирались ехать, так давай, а то уже четвертый час, хоть и белые ночи, а все
равно не хочется за городом поздно бродить.
— Поехали.
— Ты что, так и собираешься идти в этом костюме и на
каблуках? Сама же говорила, что шесть километров от станции пешком.
— Конечно, но знаешь, как-то неудобно в затрапезном
виде, все-таки приличные люди.
— Ничего страшного, не шокируют их наши тапочки!
Алка надела босоножки на низком каблуке и легкое платье в
красный горошек, так как на улице стояла жара. Надежда поморщилась при виде
горошка, потому что при Алкиных габаритах горошин было слишком много, но ничего
не сказала.
Они поехали на метро к Финляндскому вокзалу, сели там на
зеленогорскую электричку и вышли в Песочной.
— Ну, и куда теперь?
— Теперь спросим, как идти в поселок Рейволово, что на
Выборгском шоссе. Пока пойдем по этой дороге, она нам по направлению подходит.
Через некоторое время они встретили мужичка на велосипеде,
который ехал к станции. Судя по сетке пустых бутылок, которую мужичок очень
оберегал, это был местный житель. Надежда спросила, правильно ли они идут к
Рейволову. Он ответил, что правильно и что совсем недалеко.
— Конечно, по местным меркам это недалеко, тем более,
он на велосипеде.
Однако не прошло и получаса, как показался поселок.
— Это не тот, — сказала Алка, — мы ведь
прошли всего километра два. Ладно, хоть водички попьем из колонки.
По поселку они брели не спеша. Алка выглядела как-то
странно. Она кружила, вертела головой по сторонам, как потерявшаяся собака,
норовила свернуть в боковые переулки. Наконец Надежда потеряла терпение:
— Алка, что с тобой происходит?
— Послушай, что-то здесь мне смутно напоминает, вот
давай свернем в эту улочку.
Когда они свернули и прошли немного, Алка вдруг встала как
вкопанная.
— Вот же эта дача! То-то я гляжу, мне все знакомо, но
как же так, а они говорили — шесть километров до станции.
Надежда внимательно осмотрела дачу.
Дом был старый, двухэтажный, на калитке висела табличка: ул.
Карякова, дом 5.
Интересно, кто такой Каряков?
— Да, это тот поселок, шоссе близко, слышишь — машины
шумят? Послушай, а ты уверена, что это именно та дача?
Какая-то она запущенная, я думала, что у твоих знакомых
вилла.
— Да нет, Елена говорила, что они ее только что купили,
место им понравилось, потом будут перестраивать. Пойдем, может, она дома?
— Алка, а кто такой Каряков?
— Откуда я знаю!
Надежду что-то беспокоило, какое-то у нее было нехорошее
предчувствие. Дача находилась в конце переулка, а по другую сторону был
небольшой лесочек — редкие сосенки и черничник.
— Вот что, Алка, ты иди одна, а я тебя тут подожду, в
лесочке. Что-то мне тут подозрительно. В случае чего тревогу подниму.
Алка неуверенно пошла к дому, постучала, потом открыла
калитку. Надежда в это время обнаружила пень и устроила на нем наблюдательный
пункт. На Алкин зов на крыльцо вышла женщина, которая даже отдаленно не напоминала
жену директора фирмы. Лет ей было под пятьдесят, а может, и больше, Надежда
издалека не разглядела, одета эта тетка была в старые тренировочные штаны и
застиранную мужскую рубаху, причем по летнему времени рукава у рубахи были
оторваны с мясом. На голове у хозяйки дачи была мелкая жиденькая «химия».
— Ошиблась, наверное, Алка, все перепутала, не та это
дача, — сказала Надежда самой себе.
Со стороны дачи между тем раздавались громкие голоса.
Кричала тетка, потом и Алка повысила голос. Она махала руками и показывала
куда-то вверх, хозяйка дачи тут прямо завизжала:
— Толик!
На шум откуда-то из-за сараев выскочил тощий мужичок,
лысовато-седоватый, в таких же, как у жены, тренировочных штанах. Очевидно, это
и был Толик. Он унял визжавшую тетку, тихо поговорил о чем-то с Алкой и
настойчиво повел ее к выходу. У калитки Толик широко повел в стороны руки и
улыбнулся Алке на прощание, только лучше бы он этого не делал, потому что при
улыбке стало заметно, что половины передних зубов у него нет, но не подряд, а
через один, так что, улыбаясь, Толиков рот здорово походил на шахматную доску.
Алка вышла из калитки с потерянным видом и, не заходя в лесочек за Надеждой,
побрела по улице. Пригибаясь, Надежда бросилась наискосок и перехватила Алку на
перекрестке, где их не было видно с дачи. В глазах у Алки стояли слезы. За все
время знакомства их с Алкой, с третьего класса, Надежда видела Алку плачущей
раза три, не больше, причем последний раз это было лет десять назад на
похоронах их общей школьной подруги, которая умерла скоропостижно и оставила
троих детей. Была еще вчерашняя залитая слезами кошка, но Надежда была почти
уверена, что вчера Алка работала на публику. Видно, очень уж достала Алку вся
эта история с исчезновением мужа, если от обычного человеческого хамства глаза
были на мокром месте.
