Среди женщин так много идиоток, что это даже перестали
замечать.
А. Чехов
Нижний Новгород, наши дни
Никто не знает, где и когда он ступит на свой последний путь
и сделает по нему первый шаг. То есть иногда даже вовсе и не шаг как таковой,
то есть совсем не обязательно произойдет физическое перемещение ног:
правая-левая или левая-правая. Этот шаг может быть неосторожно сказанным
словом, не вовремя проявленным любопытством, глотком чего-нибудь, что вам
категорически противопоказано, сигаретной затяжкой, резким движением, благим
намерением… ну, не знаю, анестезией у стоматолога, что ли, которая вызовет аллергическую
реакцию и отек Квинке… Да мало ли чем может быть этот шаг! Вообще есть такая
русская пословица: «Родятся на смерть, а умирают на жизнь». То есть, строго
говоря, уже в ту минуту, когда мы только открываем свои ничего еще не видящие
глазки и издаем первый бессмысленный крик, мы делаем начальный шаг туда, откуда
не возвращаются.
Но будем говорить не строго… да, не будем говорить строго и
попытаемся понять, когда же и каким образом сделала свой роковой шаг героиня
нашего романа.
Это случилось октябрьским пасмурным, а местами и дождливым
днем… Дождь осенью – явление самое обыкновенное, даже более чем, однако в том
приснопамятном октябре дождливые дни можно было пересчитать по пальцам одной
руки. Такая вот выдалась осень… самая что ни на есть золотая, другого
определения не подберешь… Словно нарочно замкнулся над землей этот сияющий
хрустальный купол, чтобы Алена Дмитриева (именно так зовут нашу героиню) свою
последнюю осень запомнила надолго и даже, не побоимся этого слова, навсегда. На
всю оставшуюся жизнь.
Итак, осень стояла хрустальная, сияющая, золотая и
неописуемо теплая. А к хорошему, как известно, быстро привыкаешь. И случайный
дождливый день казался сущей нелепостью, каким-то грязным пятном на чистеньком
новеньком плащике, неудачным мазком на шедевральной картине, одной фальшивой
нотой в общем слаженном хоре. И настроение от этой фальши, неудачи, грязи
портилось моментально. Именно в таком вот испорченном настроении Алена
подбежала к автобусной остановке «Оперный театр» и вскочила в полупустую
маршрутку, которая тихонько так стояла, словно ждала именно ее.
Хм, ждала… Подстерегала, словно капкан – добычу! В ту самую
минуту, как Алена поставила ногу на ступеньку и протянула руку, чтобы
ухватиться за поручень, «пазик» тронулся. Нога Алены со ступеньки сорвалась, и
нашей героине удалось удержать равновесие и не свалиться под колеса
«движущегося транспорта» только чудом. В общем-то, ей отчасти повезло, потому
что водитель маршрутки не только взял с места, но и дверцу закрыл, и если бы
Аленина нога со ступеньки не сорвалась, то прыгать бы ей на одной ножке вслед
за маршруткой незнамо сколько (впрочем, вряд ли ее хватило бы надолго). А так
дверцей была зажата только конвульсивно взмахнувшая рука нашей героини. Что
характерно, высвободить руку Алена не могла: «пазик» ей попался новый, с
крепкими дверцами, которые зажали злосчастную конечность намертво.
Но хотя Алена была к маршрутке практически прикована, она
все же имела возможность бежать на обеих ногах, что само по себе в сложившейся
ситуации можно было считать даже не везением, а большим счастьем. Правда, Алена
не успела полностью ощутить это свое счастье, а также и элементарно посчитать,
сколько времени она бежала за маршруткой: кстати, не столь уж долго и бежала,
каких-то несколько секунд. Потому что пассажиры, увидав ее руку, подняли крик и
на него отреагировал… нет, не носатый водитель, который в ту минуту, сладко
улыбаясь, чирикал с кем-то по мобильному телефону (тоже в некотором роде
Аленино счастье, поскольку из-за этого он еще не врубил полную скорость и
«пазик» тащился, можно сказать, еле-еле), а кондуктор, молоденький мальчишка с
простенькой конопатой мордашкой, сидевший около кабины шофера и явно
подслушивавший его разговор. Кондуктор глянул в окно и сначала увидел Алену,
бегущую за маршруткой. Какое-то мгновение он смотрел на нее с сонным,
равнодушным выражением: ну, мол, беги, беги, если делать тебе больше нечего! Но
потом до парня, пусть и с некоторой пробуксовкой, доехало, что? именно
произошло, почему за маршруткой бежит, как пришитая, какая-то дамочка и почему
народ крик поднял. И кондуктор повернулся к водителю, крикнул ему что-то типа:
«Открой дверь!» или «Стой!» Естественно, Алена слов его не слышала. К счастью,
водитель как раз в тот момент выключил телефон и смог отреагировать достаточно
быстро. Он и «пазик» остановил, и дверцы открыл. Освобожденная Алена тоже
остановилась и прижала к себе сдавленную, онемевшую руку. И какое-то мгновение
пребывала в неподвижности, с трудом удерживаясь на дрожащих ногах, переводя
дыхание и пытаясь понять, где она, что с ней и как вообще жить дальше.
Тем временем впереди на перекрестке светофор сиял зеленым
сигналом, и водитель счел, что ждать далее, пока бегунья придет в себя,
нецелесообразно. Ему надо ехать! У него план, время, деньги. А может быть, он
просто не захотел выслушивать то, что могла, хотела и должна была – имела на то
полное право! – сказать ему Алена. Короче, он снова закрыл дверцу, дал по газам
и с крейсерской скоростью помчался через трамвайные пути к повороту на площади
Свободы. И скрылся из виду прежде, чем Алена успела заметить его номер, чтобы
нажаловаться куда следует за бесчеловечное обращение с пассажирами… Собственно,
она и вообще не заметила, в какую именно маршрутку садилась, потому что
практически все шли туда, куда ей нужно было доехать: на площадь Минина. Двести
пятьдесят раз она убеждала себя, что нужно побольше ходить пешком, что на улице
она и так мало бывает, все сидит за компьютером (наша героиня – писательница,
заметьте себе, автор детективов), однако немедленно забывала о своих благих
намерениях, лишь только доходила до остановки и замечала попутную маршрутку.
Нормальный человек на месте Алены Дмитриевой после такого
пассажа что бы сделал? Конечно, пошел бы дальше пешком. И надолго, если не
навсегда, зарекся бы ездить в нижегородском общественном транспорте. Особенно
если за рулем окажется носатый водитель! Но нашу героиню никто, даже любящий
мужчина (на данный момент жизни Алена вообще-то пребывала в одиночестве, но
ведь любил же ее хоть кто-то хоть когда-то, честное слово, любил, и даже
кончать с собой пробовал… этот, как там его звали?.. ах, имя им легион!), даже
в припадке страсти никогда не назвал бы нормальной женщиной. Поэтому знаете что
она сделала? Прижимая к груди ноющую, только что расплющенную неумолимой
автобусной дверцей руку, немедленно вошла в следующую подошедшую маршрутку! И
даже заплатила за проезд!
