– Может, забыли? – вежливо спросила Алена, поспешно
отвлекаясь от торопливого разглядывания прихожей: обои тускло-зеленые, с
изысканным золотистым узором – типичный шаляпинский стиль, да еще и панели
высотой метра в полтора… полное ощущение, что это слабо моренная, до
тускло-золотистого оттенка, ольха, но скорее всего очень хорошая имитация… А
как красивы эти маленькие палевые бра, рассеянные по стенам на разной высоте…
Отличный вкус у того, кто придумал эту прихожую! Намекнула на забывчивость
дочери Алексея и посмотрела на него с сочувствием, совершенно не наигранным,
честное слово. Однако в нем легко можно было отыскать и некоторый налет
облегчения: щекотливая встреча с людьми, которые заранее казались ей
неприятными (почему? ну вот почему-то!), откладывалась на неопределенный срок.
Жалко было только Алексея, все-таки жестоко поступили с ним его «ребятишки»!
Раздался телефонный звонок. Алексей, качавшийся с носков на
каблуки посреди своей великолепной прихожей, огляделся, словно не понимая,
откуда исходит звук, сунул руку в карман плаща, вытащил мобильный, какое-то
мгновение изумленно смотрел на него, покачал головой, спрятал телефон обратно в
карман и метнулся куда-то за угол, пропал из поля Алениного зрения. И вот
зазвучал его голос:
– Галя? Алло, Галя, ты? Плохо слышно… Ну и что все это
значит, можешь ты объяс…
Вдруг его напористый, злой, обиженный голос оборвался, и
послышалось неуверенное:
– Что?!
«Милостивый Боже, – испугалась Алена, – мы с ним знай
обижались, а не подумали, что могло случиться что-то нехорошее, может быть,
даже трагическое!»
К неуверенным и недоуменным ноткам в голосе Алексея начали
прибавляться раздраженные.
– Когда это мы договорились? Нет, серьезно? Галка,
перестань, ты меня разыгрываешь! Да перестань, нет у меня никакого склероза! В
любом случае могли бы хоть позвонить… Выключен? Ну да, я сам не пойму… Галь,
нет, правда, где вы? Ничего себе! Как я сам сказал?.. Ладно, я понимаю, что это
розыгрыш такой, но… Почти час ждете?! Интересное кино. Ну, ладно, с этим
разберемся потом. Тогда мы с Аленой… Да, я же говорил, что… Галя, давай не
будем начинать все сначала, я сказал, значит, так и будет. Твой папа, Галочка,
уже большой мальчик, так что… Короче, мы едем. Да, и я тебя целую. Ну через
сколько… ну, минут через пятнадцать-двадцать максимум!
Раздались шаги, и в прихожей, где так и стояла озадаченная
Алена, появился Алексей, сжимая в руках трубку радиотелефона. Вид у него был…
странный, назовем это так.
– Я похож на сумасшедшую старушку? – подавленно спросил
Алексей, пытаясь улыбнуться. – Нет, серьезно, похож? Потому что, кажется, дело
к этому идет…
– К старости? К сумасшествию? Или к перемене пола? – пробормотала
Алена, с трудом сдерживая смех.
– Вы разговор слышали? – вместо ответа снова спросил
Алексей. – Вы представляете… дети, оказывается, чуть не час ждут меня в
«Шаховском», где я на сегодняшний вечер заранее заказал столик на четверых.
– Вы?
– Ну да. То есть так сказала моя дочь, и у меня нет никаких
оснований ей не верить. Ну и вот… В общем, дети уже там, в ресторане, нам
осталось только к ним присоединиться. Оказывается, Галя звонила мне днем,
что-то хотела уточнить насчет нашей вечеринки, но у меня был отключен
мобильник. Действительно, отключен. Даже не знаю, как это получилось. Словом,
или у меня уже склероз, или это проявление все тех же моих странностей…
– А дочь ваша вас не разыгрывает? – осторожно предположила
Алена. – Может быть, у нее юмор такой? У нынешней молодежи шутки, знаете ли,
бывают самые что ни на есть патологические!
Алексей хмуро глянул исподлобья:
– Вы что, так хорошо знаете всю молодежь? Сомневаюсь. В
любом случае, думаю, обобщать не стоит.
«Ого! – насмешливо подумала Алена. – Оскорбленный папаша
кинулся на защиту милой доченьки… Как бы он не передумал на мне жениться,
опасаясь, что я могу сделаться злобной мачехой для его крошки».
Она вроде бы и похихикала над своими мыслями, но на самом деле
ей стало скучно. Похоже, у ее жениха не все в порядке с чувством юмора. Да
ладно, под венец им на самом-то деле ведь не идти, а назвался груздем – полезай
в кузов!
«Правда, большой вопрос, чего ради я груздем назвалась, –
мысленно вздохнула Алена. – Нет, серьезно, за каким чертом вообще влезла в эту
историю?! Ну, Лев Иванович, товарищ Муравьев… Какой-то патологический у вас все
же дар убеждения!»
Заметив, что Алексей по-прежнему стоит перед ней с надутым
видом, она небрежно сказала:
– Извините, я никого не хотела обидеть. Но забавно
наблюдать, что вы скорее готовы себя зачислить в склеротики-психопаты, чем
предположить какой-то умысел – я не говорю ведь преступный, а хотя бы
элементарный розыгрыш! – со стороны дочери. А между тем вы сами говорили и мне,
и, насколько я знаю, Льву Ивановичу, что никому даже в своем доме не доверяете.
Даже как бы подозреваете детей в каких-то… ну, не происках, но, возможно…
– Я так сдуру сказал, – с изрядной долей воинственности
перебил Алексей. – И жалею, что опустился до таких гнусных предположений
относительно своей семьи. Если я не буду верить дочери и ее будущему мужу, то
кому тогда мне останется верить?
– Но, насколько я помню, – пожала плечами Алена, – именно в
этом и состояла причина моего, простите, внедрения в ваше семейство.
Предполагалось, что я попытаюсь исследовать ситуацию, которая может оказаться
для вас опасной. Если названная причина отпадает, если вы перестали верить в
возможную опасность и даже как бы не допускаете ее существования, то что же я,
извините, здесь делаю? Может быть, покончим с этой ерундой, я вернусь домой, а
вы поедете к «Шаховскому» сами по себе?
– Поедем мы вместе, – твердо сказал Алексей. – Во-первых,
столик заказан на четверых – мною или моей не в меру расшалившейся дочкой, роли
не играет. Ужин в качестве подарка мне оплачен детками – и ваши приборы там уже
стоят, и, если я правильно понимаю, фондю уже на изготовке. Во-вторых, вы
должны меня простить. Это, знаете, неистребимо – если родительский инстинкт
взбрыкивает, то уж взбрыкивает!
– Ладно, поверю вам на слово, – несколько принужденно
улыбнулась наша героиня, у которой как детей, так и родительского инстинкта не
было, а значит, ничего такого у нее отродясь не взбрыкивало. – Поехали, значит?
Алексей кивнул и улыбнулся. А когда они вошли в лифт,
закончил то, что начал было во дворе и от чего отвлек его всеядный
читатель-гистолог по имени Николай Дмитриевич.
