Алена слегка ответила на поцелуй, который, впрочем, тоже был
легким и ни к чему не обязывающим: поцелуй-знакомство, поцелуй-разведка… может
быть, а может и не быть…
Алексей тихонько вздохнул, оторвавшись от нее, а она
улыбнулась и подумала, что никогда в жизни у нее еще не было так холодно на
душе после поцелуя, как сейчас. Вообще-то она знала, что представляет собой
довольно пылкую и порой не в меру заводную штучку, да и целоваться очень
любила, но сейчас ничто не шевельнулось в глубине души, холодной и ленивой. Или
Алена слишком уж ощущала себя, так сказать, при исполнении? И ведь нельзя было
сказать, что Алексей ей не нравится! У нашей героини частенько случались
спонтанные такие, скорострельные романчики с людьми, которых она знала гораздо
меньшее количество времени и с которыми обменялась гораздо меньшим количеством
слов, прежде чем отправиться с ними в постель – отправиться к обоюдному
удовольствию. Здесь же создавалось впечатление, что и Алексей повинуется не
внезапно вспыхнувшему желанию, а словно бы хочет непременно с Аленой
помириться, опасается, что задел ее своей отповедью и она сейчас обидится,
уедет домой и оставит его наедине с его проблемами.
Но если так, значит, в глубине души он и впрямь страшится
возникших проблем, без всякого притворства.
Опомнись, несчастная! Зачем ему притворяться? Кажется, на
почве написания столь огромного количества детективов – ведь уже штук двадцать
пять наваляла, кабы не больше! – ты разучилась воспринимать людей адекватно,
тебе всюду видятся какие-то злоумышленники, словно вахтеру, прослужившему век в
Конторе Глубокого Бурения и стоящему теперь на страже входа в общественный
туалет типа сортир.
Да нет, вахтеры тут ни при чем. Ты воспринимаешь оттенки
поведения Алексея именно так, как их должна воспринимать одинокая, никого не
любящая и никем не любимая женщина, давно уже утратившая веру в мужское
бескорыстие и благородство. Но ведь это только твои проблемы, зачем же
навешивать их на Алексея, у которого и своих довольно?
– Ну, вот и «Шаховской», – сказал Алексей, останавливая
машину на подъеме улицы Пискунова к Покровке. – Добрались ровнехонько через
пятнадцать минут. Подождите проявлять свою эмансипацию – я вам помогу.
Он выбрался вон, распахнул Аленину дверцу, подал ей руку.
– Ну, с Богом! – сказал снова, как говорил давеча во дворе.
И, придерживая ее под руку, поднялся на крыльцо Дома актера, которому и
принадлежал ресторан «Шаховской», названный так, как известно, в честь
знаменитого театрального деятеля, князя Шаховского, который во время
наполеоновского нашествия уехал в Нижний и провел там некоторое время в
компании с Николаем Михайловичем Карамзиным, к слову сказать.
Алексей взялся за ручку стеклянной двери, но тотчас отпустил
ее, усмехнулся и сказал:
– Ух ты, нас встречают!
Дверь открылась, и на крыльцо вышел молодой человек лет
тридцати, широкоплечий, крепкий, хотя и не слишком высокий, русоволосый, с
точеным серьезным лицом и холодноватыми серыми глазами. Чуть улыбнулся:
– Приветствую, Алексей Сергеевич. С днем рождения вас!
Поздравляю, желаю и всякое такое.
– Спасибо, Ванька.
Алексей обнял парня, похлопал по плечу.
– Слушайте, Алексей Сергеевич, – спросил тот, отстраняясь, –
Галка правду говорила, что вы забыли про вечеринку и приехали праздновать
домой?
– Ну, – с некоторым смущением покосился на него Алексей, –
что-то в таком роде и впрямь приключилось. Заработался, понимаешь. И вообще,
забывчивость свойственна людям после достижения ими определенного возрастного
рубежа. Уверяю тебя, и ты того тоже не минуешь. Но ладно, не будем о грустном.
Лучше познакомьтесь. Алена, это мой, судя по всему, будущий сын. Знакомство с
дочерью вам еще предстоит, а пока вот ее жених. А это, Ванька… ты понимаешь,
Алена – моя… так сказать… знакомая.
– Иван, добрый вечер, – улыбнулась Алена, подавая руку,
которая была осторожно принята, но не сжата – просто полежала в теплой ладони и
была отпущена на волю.
– Здравствуйте, Алена, – с холодноватой приветливостью
ответил Иван, быстро обшаривая ее взглядом с головы до ног. – Будем знакомы.
Вы, извините, не обидитесь, если мы с Алексеем Сергеевичем на минуточку
уединимся? Очень нужно ему буквально два слова сказать.
– Конечно, пожалуйста, – кивнула Алена. – Я тем временем
помою руки.
Она вошла в холл (ни тот, ни другой из мужчин не
позаботились открыть перед ней дверь, а немедленно уставились друг на друга) и
свернула налево, в туалет. Моя руки, причесываясь, подкрашивая губы (как ни
легок был их с Алексеем первый – хотя очень может быть, что и последний! –
поцелуй, а все же помада смазалась), Алена придирчиво разглядывала свое
отражение. Хорошее зеркало, хорошее освещение – такие вещи женщина начинает
замечать и ценить, перешагнув сорокалетний рубеж, не раньше! – и вполне
красивое, еще довольно молодое лицо, отражающееся в нем. Приятно размышлять,
понравилась она Ивану или нет. А ведь, пожалуй, да! Конечно, такая задача не
стоит, ей вовсе не обязательно расположить в свою пользу Алексеевых «детишек»,
но все же приятно нравиться, видеть восхищение в мужских глазах.
Тем более молодых.
После расставания с тем, кого она любила, но кто не любил
ее, Алена с обостренным вниманием ловила признаки интереса к себе, особенно со
стороны молодых людей, поскольку тот мужчина был именно что молод, очень молод.
И Алена не упускала случая лишний раз убедиться в том, что может им нравиться.
Сами-то они ее уже не волновали, не влекли – та любовь, вполне достойная
зваться роковой, очень многое выжгла в ее сердце, такое впечатление, что Алена
вообще лишилась способности любить, – но интерес с их стороны был ей очень
приятен. Так вот именно этот очень приятный, очень льстящий ей интерес она
разглядела в глазах Ивана. Он очень хорошо контролировал выражение радушного
равнодушия, словно бы приросшее к его лицу, но был миг, когда маска
соскользнула – и Алена разглядела жадность в его глазах, ту раздевающую
жадность, которая оскорбляет женщин нравственных, ну а безнравственным (вроде
нашей героини) весьма льстит.
А впрочем, за каким чертом ей сдался чужой жених?! У нее и
свой есть, пусть фиктивный и временный, зато более подходящий по возрасту… Как
уныло, как бесконечно уныло звучит эта фраза!
Старательно улыбаясь, Алена вышла из дамской комнаты, но в
холле обнаружила одного только Алексея, находящегося, что было видно с первого
взгляда, в последнем градусе белого каления.
– Что случилось? Что-то с вашей дочерью? – быстро спросила
Алена.
– С чего вы взяли? – буркнул Алексей. – Почему вы так
решили?
