Итак, она села на первое попавшееся свободное сиденье –
народу здесь оказалось раз-два и обчелся – и принялась водить все еще
затуманенными глазами по сторонам. И когда туман в ее глазах наконец разошелся,
первым, что смогла разглядеть Алена, было объявление, висящее на плексигласовой
перегородке, отделяющей водителя от пассажиров. Объявление гласило: «Не будь
ослом – пройди в салон!»
Ну и всё. Наша злосчастная героиня окончательно потеряла
сознание, и все сдерживающие центры, и без того защемленные предыдущим
инцидентом, у нее вовсе отключились. Вопиющее хамство наглядной агитации, столь
распространенной в нижегородском общественном транспорте, давно терзало ее,
впрочем, как и столь же вопиющая ее безграмотность. Как вам, не бывавшим в
Нижнем Новгороде, понравятся, например, такие перлы: «Ежьте семечки с кожурой а
конфеты с фантиками!»; «Нажал Доехал, не нажал Проехал!»; «Бывает заяц белый
бывает заяц серый а ты какова цвета товарищ без билета?»; «Остановку „Вот тута“
отменили!»; «Бутылка выпита до дна и далеко родной подъезд, не тратьте деньги
на вино, оставьте деньги на проезд!»… И это еще самые человеколюбивые и
любезные из водительских приколов, перемежаемые непременными фотографиями нагих
силиконовых грудей и столь же нагих и, очень может быть, столь же силиконовых
импортных задниц. И, конечно, всю поездку сопровождает гремящая до одури музыка
– почему-то непременно «Радио „Шансон“. Кстати, вот интересно, по какому праву
завыванье бывших зэков стало именоваться шансоном?! Ну ладно, о вкусах не спорят,
но о манерах…
– А что, обязательно надо оскорблять людей?! – выкрикнула
Алена звенящим от ярости голосом.
Кондукторша, худющая девчонка с выдающейся попкой,
приставленной к туловищу под странным углом (чудилось, эта часть тела взята
напрокат у кого-то другого, килограммов на сорок тяжелее), уставилась на Алену
огромными глазами, цветом напоминающими мутную воду из Гребного канала.
– Чо? – спросила она, прижмуривая глаза, сводя к носу брови
и застывая с приоткрытым ртом. Надо сказать, «чо» – любимое слово нижегородцев,
и все они, как один, чокают именно с таким выражением лиц. Земляков своих Алена
очень любила, но слово «чо» ненавидела лютой ненавистью.
– Через плечо! – выкрикнула она, едва удержавшись, чтобы не
добавить любимую присказку своего детства: «Да по уху!» – Я спрашиваю, разве
обязательно оскорблять людей?
– Да кто вас оскорбляет? – снова вытаращилась кондукторша. –
Я вам ни слова не сказала! Вам небось послышалось!
– Чо там кому послышалось? – раздался гортанный говорок, и
шофер обернулся в салон. Ой, как интересно… На маршрутках что, работают
близнецы-братья? А впрочем, говорят, японцам все европейцы кажутся на одно
лицо. Так же и европейцам – все японцы. Так же и русским – все кавказцы…
– Мне ничего не послышалось! – крикнула Алена. – И не
привиделось! Я просто не верю своим глазам: как у вас хватило наглости написать
такое? – Она махнула рукой на объявление.
– Да чо ты пэрэжываеш, я нэ понял, дэвышка? – забеспокоился
водитель.
Господи, он по-русски и говорить еще толком не умеет, а уже
чокает по-нижегородски! Объясняться с таким – только зря язык мозолить. Алена
не будет объясняться. Она вот что сделает…
Алена огляделась и увидела то, что искала: прикрепленный над
дверцей листок бумаги с координатами автобусного парка, которому принадлежала
маршрутка. Отлично! Не частник какой-нибудь, а более или менее муниципальная
компания. Какие там телефоны? У нашей писательницы всегда под рукой орудие
ремесла: ручка и блокнот, чтобы их зафиксировать…
– Вы чо это делаете? – насторожилась кондукторша. – Вы чо
пишете?
– Телефон вашего начальства, – объяснила Алена. – Вашей
транспортной фирмы.
– Неужто звонить будете? – совершенно изумилась девчонка.
– Уж будьте благонадежны, – буркнула Алена. – Я у вас отобью
охоту оскорблять пассажиров. «Пройди в салон, не будь ослом!» Это же надо –
придумать такое!
«Пазик» подрулил к остановке и затормозил так резко, что
Алена покачнулась и плюхнулась на ближайшее сиденье. Еще повезло – запросто могла
бы рухнуть прямо на пол.
– Поосторожней нельзя? – недовольно проворчала она, убирая
блокнот и ручку в сумку.
– Да тебя вообще в окно надо было выкинуть! – высказала свое
мнение кондукторша. – Старая скандалистка!
Что?!
– Это я – скандалистка?! – сдавленно ахнула Алена.
Вообще-то ей хотелось выкрикнуть: «Это я – старая?» Но, с
другой стороны, девчонке она в матери годится, уж точно… И с точки зрения
малолетней кондукторши, место сорокаоднолетней тетке в богадельне, если уже не
в могиле. И все равно, лучше пусть обзывают скандалисткой, чем…
– Слюшай, зачэм звонить, а? – вкрадчиво спросил водитель,
перегибаясь в салон. – Зачэм пэрэжываеш?
– Снимите объявление – и я не буду никуда звонить, не буду
переживать, – покладисто предложила Алена. – Снимите и дайте мне. Я его
выброшу, а то еще снова повесите!
Водитель покачал головой:
– Ай-я-яй… Слюшай, твое какое дело, чо там написано?
– Как это – какое мое дело?! – изумилась Алена. – Но ведь
объявление обращено ко всем пассажирам, ко всем, кто едет в вашей маршрутке…
– Какая она моя? – обиделся водитель. – Я на ней работаю,
понимаешь? Она не моя! Моя «Ауди» в гараже стоит в Цахкадзоре.
– Где-где? – машинально переспросила Алена.
– В…де, – доходчиво пояснил водитель.
Кондукторша зашлась хохотом.
Алена даже зажмурилась на минуточку.
– Ну ладно, как хотите, – сказала она, вставая и делая шаг к
выходу. – Бесполезно тратить время на всякое белобрысое чмо. И на черномазое –
тоже!
И в эту минуту дверца захлопнулась – прямо перед ее носом.
Сначала Алена подумала: «Как хорошо, что я не успела
высунуть руку!» Потом возмущенно обернулась к водителю и кондукторше и
вперилась взглядом в их скалящиеся физиономии.
– Да вы что? – Она растерянно огляделась, пытаясь призвать в
свидетели других пассажиров, и обнаружила, что находится в салоне одна – не
считая, понятно, этих двух моральных уродов. Пассажиры, такое впечатление,
успели ускользнуть через вторую дверь. Со страху, что ли?
