Поскольку именно в эту комнату Алексею и его сыну вряд ли
могло понадобиться, то понятно, к кому относился вопрос.
Правда, Алена совсем недавно ее посетила и делать ей там
было вроде бы нечего, но очень уж выразительный взгляд бросила на нее Галя. Это
было явное приглашение выйти и поговорить. Прояснить отношения.
Выяснять отношения Алена по жизни терпеть не могла, однако
прояснять их – это всегда пожалуйста. Поэтому она неспешно встала, увидела
беспокойство в глазах Алексея, успокаивающе улыбнулась ему, перевела взгляд на
Ивана, не то смутилась, не то обрадовалась все тому же, мягко говоря,
заинтересованному выражению, с которым смотрел он, и вслед за Галей вышла из
зала.
Ну, так и следовало ожидать, что у барышни терпения не
хватит ждать слишком долго: едва дверь захлопнулась, приглушая мелодию
божественного Пьяцоллы, раздававшуюся в зале, как Галя с воинственным
выражением повернулась к Алене:
– Ну? Донесли уже папашке?
– Значит, я не ошиблась, это и в самом деле вы, Анжела! –
усмехнулась Алена. – А ведь у меня были, если честно, сомнения. У меня
вообще-то плохая зрительная память, подумала, что случайное сходство, опять я
кого-то с кем-то перепутала. А вы мне подтверждение – на блюдечке с голубой
каемочкой. Спасибо, Анжела!
Разумеется, никаких сомнений у нее не было: второй такой
попки, как у Гали-Анжелы, других таких блеклых глаз просто не найти если не в
мире, то уж в Нижнем Новгороде точно, но ничего, пусть барышня подергается! Так
ей и надо!
Выражение лица Гали было более чем забавным. Выходит, она
сама себя выдала, как та унтер-офицерская вдова, которая сама себя высекла?
– Ч-черт… – прошипела она. – Ладно, теперь вы точно знаете.
Ну и что намерены делать? Скажете отцу?
– Посмотрю на ваше поведение, – спокойно сказала Алена.
– В каком смысле? – вскинула Галя брови. – А, понимаю. Не
буду ли вмешиваться в ваши с папенькой отношения? Не устрою ли вам скандал с
битьем посуды: это мой отец, и я его никому не отдам? Так, что ли? То есть
молчание ваше – за одобрение мое? Нет уж, торг здесь неуместен. Шантажировать
меня вы не сможете: я ведь с Ашотом на маршрутке ездила по заданию редакции.
– Что?
– Что слышали. Вы что, подумали, я и правда кондуктор из
автопарка? Да ничего подобного! Я журналистка. Готовлю большой материал о
работе нижегородских маршрутных такси. Ну и изучаю проблему изнутри. Собираю
конкретные детали, которые невозможно выдумать. Понятно вам?
Алена задумчиво посмотрела на рисковую барышню.
Что такое конкретные детали, нашей писательнице было очень
даже понятно. Она эти самые детали обожала и из любви к ним частенько совершала
поступки, которые, с точки зрения человека нормального, казались бы не просто
чудными, но порою идиотскими и даже аморальными. Скажем, поход в публичный дом
для богатых дам под видом клиентки… Зато какой роман Алена потом написала по
следам этого похода, какой замечательный, забойный романчик!
[3]
Но Бог с ним, с романчиком. Главное, что Алена вполне могла
понять журналистку, которая совершила бы такой экстремальный поступок, как
устройство на работу в автопарк, ради хорошего материала. Но, глядя на Галю,
она готова была вскричать, совершенно как Константин Сергеевич Станиславский:
«Не верю!»
Разумеется, кричать она не стала, а проговорила нормальным
человеческим голосом:
– Материал, значит, готовите? А для какой газеты?
– Для нижегородской вкладки «Аргументов и Фактов»! – с
вызовом ответила Галя, она же Анжела.
– Серьезно? – ахнула Алена. – Ну, классно, вам повезло, не
для какого-нибудь бульварного листка трудитесь, а для уважаемой газеты! Кстати,
у меня там знакомая работает, Наташа Долгова. Знаете такую?
– Я пока не в штате, каждого-всякого знать не могу, –
усмехнулась Анжела. – Только хочу туда устроиться, а пока стажерка. Это
испытательный материал, понимаете? Если статья получится хорошая, меня возьмут
на постоянную работу. Поэтому я стараюсь из всех сил, иду на все! Ясно вам?
– Еще как! – задумчиво кивнула Алена. – Мне все теперь
совершенно ясно. Например, что вы врете как сивый мерин. Или в данном случае
правильней будет сказать – как сивая кобыла?
– Что?! – так и взвилась Галя.
– То самое, – хладнокровно усмехнулась Алена. – Вас кто на
работу взять собирается, курьер Ваня Пупкин? Как вы можете делать материал для
газеты, мечтать устроиться туда – и не знать фамилии главного редактора? Наташа
Долгова – именно что редактор нижегородской вкладки «АиФ»! Так что врете вы все
насчет вашего журналистского интереса, врете! И не пытайтесь меня разубедить,
потому что я прямо сейчас могу Наташе позвонить – у меня есть ее телефон, мы
вместе на шейпинг ходим и вообще состоим в отличных отношениях – и узнать
насчет стажерки Анжелы Стахеевой. То есть Галины, Галины Стахеевой, конечно!
Глаза вышеназванной… о, теперь это была не стоячая болотная
вода, а крутой кипяток! Алена даже посторонилась чуть-чуть, чтобы не ошпарило.
– Строго говоря, – продолжила она, – дело не только в
Наташе. Я сразу поняла, что вы врете. Будь это только журналистское задание, вы
не боялись бы открыться отцу.
– Нет, боялась бы! – воскликнула Галя, похоже, даже не
отдавая себе отчета в том, насколько нелепо звучит тут сослагательное
наклонение. Еще одна гирька на чашу с надписью «contra»… – Боялась бы, потому
что он этого ни за что не одобрил бы. Устроил бы скандал… Вот я и скрывала.
– Продолжаете упорствовать в своем вранье? – снисходительно
поглядела на нее Алена. – А Константин Сергеевич по-прежнему кричит: «Не верю!»
– Какой Константин Сергеевич, вы что, рехнулись? – почти с
ужасом уставилась на нее Галя.
