– Так про какое бы вам приключение рассказать? – рассеянно
произнесла та, усаживаясь на один из бестолково расставленных по комнате
стульев и показывая Алене на другой. На миг прикрыла глаза – чувствовалось, ей
ужасно хотелось полежать, отдохнуть, может, даже вздремнуть, а не сказки
рассказывать досужей писательнице.
Алене стало стыдно.
– Наталья Ивановна, вы меня извините, я вижу, вы устали и
вам не слишком-то до меня… Поэтому про приключения, может, в другой раз, а? –
торопливо проговорила она. – А сейчас мне просто посоветоваться с вами нужно по
одному делу.
– Давайте, – вяло согласилась та. – По какому делу?
– Вы понимаете…
Алена вдруг почувствовала, что растеряла все мысли и слова.
Всю дорогу выстраивала систему вопросов, пыталась невероятную историю, в
которую ввязалась, представить постороннему человеку елико возможно достоверно,
правдоподобно, но сейчас…
– Вообразите себе человека, у которого покойная жена
работала в художественном музее.
Наталья Ивановна вскинула брови, шевельнула губами, словно
хотела что-то сказать, но промолчала.
– Сам он к искусству совершенно никакого отношения не имеет,
сугубый технарь, закончил радиофак, имел свою фирму, теперь ее продал, отнюдь
не бедствует. И вот его вдруг охватывает странная жажда разрушения. Как будто в
нем внезапно проснулась зависть к славе Герострата! Причем произошло это после
смерти жены. Вернее, даже не смерти, а трагической гибели. Он обуреваем
желанием ворваться в художественный музей и уничтожить там…
– Самолет, – с отсутствующим видом пробормотала Наталья
Ивановна, обхватив себя руками за плечи и зябко поеживаясь.
Алену вдруг тоже пробрал озноб:
– Самолет? Почему вы так сказали?
– Да так просто, – пожала плечами Наталья Ивановна. – А что,
в самом деле самолет?
– Ну, если честно, не совсем. Но в некотором роде… Я
предполагаю, речь идет о картине «Ковер-самолет». Может, слышали – Васнецова
Виктора Михайловича картина.
– Конечно, слышала, – энергично кивнула Наталья Ивановна. –
И даже видела очень хорошую репродукцию. Я внучке на день рождения книжку
сказок купила, которая просто великолепно иллюстрирована: репродукциями с
картин русских художников, которые посвящены сказочным сюжетам. «Иван-царевич и
Серый волк», «Застава богатырская», ну, вы понимаете. И «Ковер-самолет» там
есть: Иван-царевич и Елена Прекрасная на нем сидят.
– Да нет, – сердито отмахнулась Алена. – Это совершенно
другой ковер-самолет. В нашем художественном музее не такая картина. Там
Иван-царевич один, без Елены, и он стоит, а рядом с ним – клетка с жар-птицей.
– Стыдно признаваться, – виновато улыбнулась Наталья
Ивановна, – но я в нашем музее сто лет не была. Он тогда еще на набережной
располагался, вот когда я туда в последний раз ходила! Работа сумасшедшая,
конечно… Да я и не особо увлекаюсь искусством. Но чуть больше месяца назад был
у нас вызов к одной женщине… Острое психическое расстройство. Понимаете, она
хотела какой-то самолет в художественном музее сломать. То есть нет, в том-то и
дело, что она этого не хотела, даже готова была с собой покончить, только чтобы
этого не сделать! Из окна выбрасывалась, понимаете? Мы сами видели, вся наша
бригада. Главное, чуть не упустили ее, чуть не зазевались. Зазвонил мобильный
телефон, мы отвлеклись – а она к окну… Тяжелый случай, очень тяжелый. Что
характерно, она именно в музее работала. Такое бывает – профессиональное
помешательство, что называется. Но, наверное, в музее не одна картина с
самолетом, да?
– Наверное, – пожала плечами Алена. – Я далеко не всю
экспозицию знаю. Честно говоря, я не слишком уверена, что речь идет о той
картине, о которой я думала, но вот вы сказали – самолет, и меня как ожгло.
Странное совпадение! Какое странное совпадение!
– Ну да, – кивнула Наталья Ивановна, – странное. – И
украдкой подавила зевок. – Но что вы про того мужчину, у которого жена умерла,
хотели спросить…
– Ну да, ну да, – забормотала Алена, снова потерявшая нить
своих прежних рассуждений и думавшая теперь только о неизвестной ей женщине,
пытавшейся выпрыгнуть из окна. – А вы не помните, как звали ту больную? Кем она
в музее работала?
Наталья Ивановна пожала плечами:
– Не помню. Только самолет в голову запал.
– А адрес ее, куда вы ездили по вызову?
– Ну, где-то в Ленинском или Советском районе, мы ведь здесь
работаем… – Доктор сделала широкий жест вокруг и вдруг ахнула: – Вспомнила! Я
вспомнила, как звали ее подругу. Понимаете, та женщина была не дома, а в гостях
у подруги, когда с ней припадок случился. И подругу звали Елизаветой Петровной,
как императрицу. – Наталья Ивановна усмехнулась. – Она несколько раз, помню,
повторила: меня, мол, Елизавета Петровна зовут, как императрицу. А та женщина,
ее подруга, была брюнетка… черные волосы с сединой, черная одежда…
изможденно-интеллигентный вид…
Алена даже головой покачала.
Как там у Ницше насчет умного вида женщин, одетых в черное?
– Может, ее Майей звали? – обреченно сказала она.
– Ну да! – оживилась Наталья Ивановна. – Конечно! Как же я
могла забыть! Подруга все время называла ее Маечкой. И она работала в музее…
Искусствоведом? Нет, кажется…
– Реставратором, да?
– Правильно, реставратором! – радостно закивала Наталья
Ивановна.
Майя!
Ну да, удивляться нечему, у Алены такое ощущение, что она
все это и раньше знала, Наталья Ивановна только подтвердила ее догадки. Значит,
Майя была в психиатрической клинике, а на работе соврала, что оперировалась.
Хотя… она ведь в самом деле перенесла операцию в пятой больнице, к ней туда
ходили женщины из музея, видели ее там. Да ладно, операция к делу не имеет
никакого отношения, просто случайное совпадение, главное – психика. Главное –
страх попасть в музей, страх уничтожить самолет…
– Да, – раздался голос Натальи Ивановны, – теперь вспомнила
тот случай. Это произошло в сентябре, ближе к концу месяца, день прохладный
стоял, вернее, ночь, дело ведь ночью было. Вообще можно в нашем регистрационном
журнале посмотреть точно, как звали женщину, – фамилию, имя и отчество, а также
– в какую больницу мы ее увезли. Вроде бы на Ульянова. Если хотите, пойдем
посмотрим журнал.
– Посмотрим, – сказала Алена. – Сейчас.
Но с места не двинулась.
– Наталья Ивановна, а вы… У вас есть знакомые в других
психиатрических бригадах, в другом районе?
