Такую «пургу» я обычно называю шараповщиной в память бессмертного героя, проникшего в банду и сумевшего обвести вокруг пальца самого Горбатого, рассказав совершенно невероятную историю. Хотите верьте, хотите нет, но чаще всего в нее верят. Не могу объяснить почему.
– Ну и че? – перешел к делу качок.
– Мне бы пушечку, ребята.
– Ясно. Что именно? – «Джон Леннон» был явно главным. Хотя тоже наверняка не самым.
– Что-нибудь потише и полегче. Но чтоб калибр покрупнее.
– На слона пойдешь? – иронично спросил «Леннон».
– На кого я пойду, это уже не ваша забота, – тактично заметил я, – тэтэшник с глушителем подойдет. Ну и пару обойм.
«Леннон» кивнул:
– Есть. Пятьсот баксов.
– Согласен.
– Значит, так. Половину сейчас – это задаток. Остальное, когда получишь пушку.
– Э-э нет, ребята, – деланно заартачился я, – так не пойдет. Вы мои баксики возьмете – и тю-тю! Потом ищи-свищи вас. А у меня это, можно сказать, основной и оборотный капитал.
Качок нахмурился и уже было собрался сказать мне что-нибудь нелицеприятное, когда «Джон Леннон» кивнул:
– Хорошо. Через два часа здесь же.
Я кивнул и вышел из машины. Красная «десятка» газанула и, сорвавшись с места укатила в сторону Преображенской площади. Я неторопливо направился к своей машине. Торопиться было некуда – находясь в «десятке», я, как вы, наверное, уже поняли, времени зря не терял. И теперь, снабженная радиомаячком и автономным микрофоном, в просторечии именуемым «жучком», бандитская машина должна была показать нам, где находится склад оружия. Или, если очень повезет, вывести на главного торговца.
"Объект движется по Краснобогатырской улице в сторону Преображенской площади. Следую за объектом до пересечения с Богородским валом, затем сдаю наблюдение «четвертому».
«Четвертый». Объект принял. Следую по Краснобогатырской…"
Мы сидели в микроавтобусе с яркой рекламой пепси-колы, и напряженно прислушивались к радиопереговорам. Грязнов решил, что, даже если за «десяткой» следует машина прикрытия и из нее прослушивают радиопереговоры, что маловероятно, это нам не помешает. В конце концов, милиция может преследовать кого угодно, не обязательно их. Я вообще был убежден, что никто не сидит на милицейской волне.
Слава Грязнов выделил для операции свои лучшие силы и технику. И теперь мы могли не только следить за сообщениями по радио, но и в прямом смысле следить за бандитской машиной на экране монитора. Впрочем, это было не очень интересно. Гораздо интереснее были разговоры сидящих в машине.
Первые несколько минут они провели в молчании. Потом один из них, по-видимому качок, задумчиво сказал:
– Чего-то мне не нравится этот штемп…
У меня екнуло сердце. Неужели я где-то промахнулся?
Через некоторое время «Леннон» ответил:
– Штемп как штемп.
От сердца отлегло. Я вздохнул с облегчением и заметил, что Слава Грязнов сделал то же самое.
Через минуту снова раздался голос качка:
– Нет, Валера, что-то он мне не понравился. Скользкий тип какой-то… Хотя магазин на Полянке действительно вроде брали…
– Ну вот видишь?
– Не знаю, но у меня чувство какое-то нехорошее…
– Да ну, Костян, не бери в голову. Вечно ты ссышь…
Прошло еще полминуты. Из машины наблюдения сообщили, что они подъезжают к Преображенской площади.
– А если это мент? – вдруг произнес качок.
Грязнов посмотрел на меня. В его глазах читалось многое, но что именно, я здесь не скажу.
– Слушай, заткнись, а! – рассердился «Леннон». – Заладил одно и то же. Чувак как чувак. Из тюряги недавно. Вспомни, каким ты чмошником был, когда освободился. Я ничего необычного не заметил.
Я мысленно поблагодарил «Леннона» за оказанное мне доверие. Слава прошипел, что нужно было послать кого-то другого. И честно говоря, я был с ним согласен.
– Ну смотри, на твоей совести.
Машина выехала на Преображенскую площадь и свернула на Большую Черкизовскую улицу.
– Здесь, около будки, – вдруг сказал качок.
"Объект остановился у магазина «Свет», – сказали в динамике, – передаю наблюдение «восьмому».
Слава взял микрофон и распорядился:
– «Восьмой», «восьмой», я «база», остановитесь недалеко от объекта и продолжайте наблюдение.
На экране монитора мы видели, как красная «десятка» остановилась у бровки тротуара. Затем машина наблюдения тоже припарковалась, однако между ней и «десяткой» стояли еще две машины, поэтому, что происходило в машине, мы не видели.
Зато слышали.
– Ну, где он? – спросил качок.
Через несколько секунд, видимо увидев кого-то, он воскликнул:
– Вон, идет!
Послышался звук открываемой и вновь закрываемой дверцы, потом незнакомый голос сказал:
– Ну, привет, ребята.
– Здорово, Кочан!
– Как дела?
– Нормально.
– Как поживает Балабан?
Ага, значит, все-таки Балабан. Шутник, иными словами.
– Хорошо. Ты что-то хотел, Кочан?
– Да. Нужно два «калаша». Сделаете?
– О чем разговор? Цены знаешь?
– Ну а как же. Вот задаток. Здесь половина.
Послышался шелест пересчитываемых денег.
– Ага. Значит, так, через два с половиной часа подъедешь к пустырю возле Черкизовского. Знаешь?
– Само собой.
– Ну давай, Кочан, до встречи. У нас еще дела.
– Счастливо.
Судя по звуку, Кочан вышел из машины. Он оказался низеньким человечком с большой головой. Грязнов тут же распорядился вести его одному из своих сотрудников.
Машина отъехала от тротуара и сразу попала в поле зрения телекамеры. Водитель машины наблюдения держал дистанцию примерно два корпуса.
– Так, теперь к рынку, – сказал качок, – это последний, кажется?
– Да, – ответил «Леннон».
Ты смотри, у них просто конвейер какой-то!
Они встретились еще с одним клиентом, который заказал пистолет Макарова с глушителем, две противотанковые гранаты и «ведро» патронов к автомату Калашникова. Само собой, за вторым, то есть, считая меня, третьим клиентом, тоже остались следить оперативники Грязнова. Это был невзрачный человек в серой тенниске и джинсах. Он быстро пошел к станции метро «Черкизовская» и исчез за дверями.
