Турецкий посмотрел на него, вытер рукой лоб, оставляя на нем длинный кровавый след, и остановил машину. Почти сразу же подъехала «скорая».
— Где он?! — закричал не то врач, не то санитар.
Турецкий вышел из машины и молча побрел. В центре города при ярком свете уличного освещения казалось, что уже наступила глубокая ночь. Турецкий увидел темно-синее, но еще беззвездное небо.
Глава семнадцатая
Было воскресенье. Турецкий торчал на кухне. Занимался самообразованием.
Из комнаты раздался голос Ирины:
— Саш, посмотри-ка…
— Я работаю, — отозвался Турецкий, срезая мякоть с куриных окорочков и нарезая их кусочками три на четыре. Турецкий планировал кабуки (мариновать один час, жарить во фритюре до золотистого цвета).
Жена прошла на кухню, молча взяла его за руку и отвела в комнату.
— Ну что такое? — ворчал Александр Борисович. — Не может подождать?
— Не может! Посмотри в окно.
Турецкий посмотрел. Машинально поискал полотенце, вспомнил, что оно в гостиной, и вытер руки об и так уже грязные джинсы.
— Давно?
— Не знаю. Я только сейчас увидела. Выглянула случайно и…
Возле машины Турецкого терлись два каких-то подозрительных типа. Собственно, подозрительными их можно было назвать только исходя из того, что они делали. Двое мужчин, один лет тридцати, в бейсболке и дымчатых очках, другой постарше, ничем не примечательной наружности. Тот, что моложе, заглядывал в салон. Второй курил рядом, делал вид, что он тут ни при чем, но то, что мужики были вместе, у Турецкого сомнений не вызывало. Они и ушли вместе.
— Он еще под днище заглядывал и капот рукой задел…
— Задел или пытался открыть? — уточнил Турецкий.
— Я… не знаю, — растерянно сказала жена. Турецкий потянулся за сигаретой, хотя в квартире
обычно не курил. Ирина ничего на это не сказала, смотрела на мужа и не замечала, что он курит.
— Саш, что это, а? — спросила она с надеждой, что, может быть, он сейчас объяснит, что это какието его знакомые, что это шутка, и все само собой устаканится, и вернется беспечное воскресное настроение…
— Не знаю, — сказал Турецкий, почти сразу потушив сигарету. — Но узнаю. Может, просто угонщики примериваются.
Муж с женой еще раз посмотрели друг на друга и подумали об одном и том же. Турецкий сказал: «Может, просто угонщики примериваются». Просто угонщики. Потенциальные угонщики уже воспринимаются как благо небесное. Дожили…
Турецкий вспомнил, как Меркулов после отъезда из Генпрокуратуры Шляпникова задавал вопрос: не случалось ли с Турецким за последнее время чего-либо странного?… Еще вспомнил Грязнова-старшего с его предложением организовать охрану…
На парня, напавшего на него в подъезде, ни один из этих двух похож не был и быть не мог, потому что тот сидит в Матросской Тишине… Ну и что с того? Черт его знает, в самом деле. Может быть, жене и дочери охрана действительно не повредит? Но сможет ли Славка это организовать? Нет, сперва надо разобраться с этими субчиками. У страха глаза велики. Они же могут больше и не появиться. Например, случайные гастролеры, угонщики. Скорей всего, так.
— Ириш, где Нинка?
— Гуляет с друзьями…
— Найди ее, забери, и отправляйтесь к кому-нибудь в гости. Так, чтобы можно было переночевать.
— А ты?
— А я проверю, кто это. Ириш, все будет нормально, не паникуй.
Ирина вызвонила дочь, заказала такси и ушла…
В следующий раз Турецкий увидел эту парочку сам. Собственно, он их караулил. Сидел у окна и смотрел телевизор. Какая-то крикливая передача из тех, где тинейджеров-обывателей убеждают, что они на глазах становятся музыкальными звездами. Турецкий смотрел ее без звука. На самом деле он ждал. И дождался.
Эти двое появились опять. Они прошли в глубь двора и сели на скамейке метрах в тридцати от машины Турецкого. Сидели себе на скамейке и ничего не делали.
Для начала Турецкий их сфотографировал. Фотоаппарат был цифровой, так что фотография в компьютере появилась мгновенно. Потом он позвонил Гряз-нову, который, к его удивлению, в воскресный день оказался у себя в министерстве, и объяснил ситуацию. Вячеслав Иванович сразу все понял и сказал, чтобы Турецкий ждал звонка.
Через три минуты телефон зазвонил, и Турецкому продиктовали электронный адрес, по которому можно было отослать фотографию. Что Александр Борисович и сделал. Еще семнадцать минут спустя телефон зазвонил снова. И вежливый, но лишенный человеческих интонаций голос сказал:
— Александр Борисович?
— Да.
— В наших базах данных эти люди не значатся. Ни в каком качестве.
И в трубке раздались короткие гудки.
То, что эту парочку не смогли идентифицировать грязновские профессионалы, могло означать что угодно. Например, что это угонщики, которые еще не попадались. Что это киллеры коза ностра. Что это тимуровцы, которые ждут хозяина тачки, чтобы бесплатно ему ее помыть. Список можно продолжать до бесконечности. Но веселей от этого не будет.
— У страха глаза велики… — в который уже раз повторил Турецкий.
Что же предпринять?
И словно отвечая на этот вопрос, телефон зазвонил в третий раз. Это был Грязнов.
— Ну как?
— Про них ничего не известно.
— Все, хватит! — рубанул Слава. — Я присылаю охрану. Где девчонки?
— Я их в гости отослал.
— Молодец, сиди жди.
— Да мне-то чего волноваться, подъезд у меня на другую сторону выходит, — проворчал Турецкий. — Могу уйти своим ходом совершенно безболезненно.
— В кои-то веки эта идиотская привычка на тебя работает. Но если они по твою душу, они об этом прекрасно знают. И тогда там тебя тоже кто-то пасет. Сказал — сиди и жди!
Сидеть дома Турецкий не стал. Некоторое время спустя он вышел из подъезда и быстро зашагал по переулку к соседнему кварталу, туда, где торговал курицами его «двойник». Только бы сегодня была его смена…
Меньше чем через пять минут он сказал продавцу:
— Приятель, хочешь заработать по-быстрому? Продавец кивнул, не рассуждая, и «Куры-гриль»
закрылись на «завоз тушек» — так было написано на картонке, которую он вывесил.
Дома у Турецкого продавца переодели и причесали под Александра Борисовича. Возможно, у Ирины это вышло бы лучше, но Ирины сейчас не было. Но и так получилось неплохо. С десяти метров не различить. Особенно со спины.
— Сфотографируемся потом на память? — спросил продавец, глядя в зеркало на себя и Турецкого.
— Обязательно.
