– Нет, у посольства они его приняли под наблюдение и, как мы и договорились, довели до гостиницы, только в посольство-то он и не заходил.
Турецкий прикинул про себя, сколько Реддвей отсутствовал, и получалось, что как минимум полчаса он где-то гулял.
– Ну и что же он делал? – спросил Турецкий, уже предчувствуя, что ответ его не обрадует.
– Во-первых, приехал он не через десять минут, как вы обещали, а через двадцать, то есть либо таксист зарабатывал лишнее, наматывая круги, либо они еще куда-то заезжали. У посольства Реддвей отпустил машину, а сам пошел дальше в сторону Кудринской площади. Через пару минут его нагнал парень в черной кожанке и кепке, они, гуляя, дошли до Поварской, свернули к Дому литераторов, зашли в бар, заказали кофе.
– Твой человек этого парня разглядел?
– Да. Он зашел следом и был все время рядом. А парень – невысокий, светлый, с короткой бородкой, если нужно, набросаем фоторобот. Но самое интересное было дальше. Этот парень показал Реддвею какую-то папку, Реддвей посмотрел и под столом отдал парню нечто завернутое в полиэтиленовый пакет, по формату очень напоминающее пачку денег. Потом Реддвей вышел, поймал такси и уже без приключений поехал в гостиницу.
– А парень?
– Парень пошел пешком к метро на Арбатскую.
– Проследили? – с надеждой спросил Турецкий.
– Потеряли, – вздохнул Денис. – Он вроде не проверялся совсем, а потом вдруг исчез, не поняли даже, он по Арбатско-Покровской поехал или по Филевской, а может, вообще не поехал, – короче, лажанулся мой человек. Вот так вот.
– Можешь сегодня ко мне подъехать вместе со своим лажанувшимся, я хочу с ним лично потолковать?
– Конечно, часов в десять?
– Давай в десять.
А сон– то в руку! Турецкий от досады даже сплюнул.
Значит, вся эта обида, подозрения в слежке, упование на гнилую московскую погоду – все спектакль? Отделался от назойливого друга и поехал обделывать личные дела? Ушел он без денег, по крайней мере без пачки денег, – значит, заехал в какой-нибудь банкомат, потому и опоздал к посольству. Купил папку, посмотреть толком не успел, а нужно было, потому, уже сославшись на головную боль, послал товарища второй раз. Беззастенчиво. Нагло и отвратительно.
А что, если он встречался с каким-нибудь резидентом? ЦРУ все-таки, наверняка у них в Москве сотни шпионов.
И что делать? Заявить в ФСБ? Идиотизм.
Да нет, не мог это быть резидент. Зачем бы им было встречаться лично? Воспользовались бы каким-нибудь тайником или камерой хранения. В крайнем случае, не шатались бы вокруг посольства, где под каждым кустом по фээсбэшнику.
Турецкий долго стоял под душем, брился и снова стоял под душем, соображая, как на все это реагировать. Подмывало прямо спросить Реддвея, чем он, собственно, занимался вчера вечером. Но Турецкий очень боялся услышать в ответ очередную ложь: препирался, мол, с послом, конгрессмены, мол, торопят. А так не хотелось окончательно разочаровываться в друге.
В результате так ничего и не решив, поехал на работу.
Часть третья.
ПРОСТОТА ЛУЧШЕ ВОРОВСТВА
Турецкий. 17 сентября, 8.50
Меркулов был уже на месте.
– Саша, заходи кофе выпить, – пригласил он «важняка» к себе в кабинет.
Турецкий понял приглашение буквально и пришел со своей дымящейся чашкой.
– Какие новости?
– Тебе знакома фамилия Кулинич? – перебил Меркулов.
– Собственно, я и сам хотел…
– Ладно, дай сперва я скажу. Ты помнишь Семена Школьникова?
– Еще бы, я…
– Несчастный случай. Он разбился, Саша.
– Как?! Когда? – Турецкий швырнул чашку на стол. – О черт! Это подстава, Костя, он же меня консультировал постоянно, это наверняка…
– Я повторяю: несчастный случай, если тебе от этого легче. Возвращался с дачи, на Рублево-Успенском врезался в КамАЗ. Сегодня ночью.
– В КамАЗ на Рублево-Успенском? Что ты говоришь? Откуда там КамАЗы?! Элитная же трасса!
– Значит, бывают. Этот вез стройматериалы. Все чисто. Водитель ни при чем. Кажется, есть свидетели. А у Семена в крови – алкоголь.
– Костя, это подстава, быть не может! Что у него было при себе?
– Ничего не было.
– А почему ты заговорил о Кулиниче?
– Он прислал мне для тебя электронную почту с пометкой «дубликат, на случай, если не дойдет до Александра Борисовича».
– Что это значит? – спросил Турецкий, у которого в голове в этот момент не было ни единой связной мысли.
– Это значит, что, по-видимому, до тебя его письмо так и не дошло.
– Как такое может быть? Я понимаю, что электронную почту можно перлюстрировать, как всякую другую, но как изъять письмо из «ящика»? Или заблокировать его?!
– А ты давно смотрел, что там у тебя?
– Пару дней назад.
– Посмотри сейчас, – предложил Меркулов, – на моем компьютере.
Турецкий запустил Интернет, свою почтовую программу, набрал пароль, на все ушло пара минут. И схватился за голову.
– Мой «ящик» переполнен всякой галиматьей! В него ничего больше не влазит, лимит исчерпан…
– А что там лежит? – заинтересовался Меркулов.
– Вот смотри сам, всякая бесплатная рассылка: новости, новости, новости – «Газета Ру», «Лента Ру», «Вести Ру», реклама какая-то дурацкая… Ничего не понимаю, откуда что взялось?
– А ты на это все разве подписан?
– Нет, конечно! Что я, псих, еще в Интернете газеты читать?
Меркулов пропустил последнее высказывание мимо ушей, хотя сам зачастую так и делал.
– Все понятно. Влезать в «почтовый ящик» – дело хлопотное: пароль взламывать и так далее, а вот забить его всякой макулатурой можно. Возможно, убийца или «заказчик» Семена, если таковые, конечно, вообще существуют, предполагая, что тебе будет отправлена корреспонденция, узнали твой почтовый адрес и на всякий случай заблокировали «ящик». А потом убрали Школьникова. Если, конечно, имело место убийство, а не несчастный случай. Но честно говоря, я думаю, это стечение обстоятельств. Люди ведь гибнут не только от пуль.
– Да… Ты прав. Так что… что он прислал? При чем тут Кулинич?
– Сперва ты ответь. Кому принадлежит некая компания «Феникс Лтд»?
– Не принадлежит, а принадлежала. Якобы какому-то венгру, а на деле – Станиславу Шестопалу. Ныне покойному.
– Не принадлежала, а принадлежит. Вот смотри, это Семен для тебя раскопал. – И Меркулов открыл в компьютере еще один файл.
Турецкий некоторое время молча читал аналитику и вывод Школьникова. Потом сказал:
