– Да ладно, велика беда! – огрызнулся Генка. – Вон санитарка
помоет, всего-то и делов.
– «Всего-то и делов…» – передразнила Наталья Николаевна. –
Вот тетеря! Иди быстро вон, чтоб глаза мои тебя не видели! А ты, Олечка, в
самом деле, подотри-ка здесь пол. Доставай тряпку, живенько.
Ольга замерла. Ага, вот как достанет она тряпку, оттуда
выпадет коробка, и Генка…
– Я сейчас, – проговорила она, – только воды наберу. У меня
ведро пустое!
– Пустое ведро – к неприятностям! – усмехнулась Наталья
Николаевна.
Ольга взглянула на нее с ужасом: вот так человек сам не
знает, что говорит, а пророчит. Ее пустое ведро – к неприятностям у Петра, у
Генки Братчикова, у Валентины, может быть, даже у нее самой. Ее бросило в жар
от жуткой мысли. Ольга почувствовала, как на висках выступил пот. Выхватила из
кармана платок, быстро вытерла лицо.
– Ты что? Заболела? – подозрительно покосилась Наталья
Николаевна. – Нет? Ну тогда быстренько за водой!
Ольга, стараясь не смотреть на Братчикова (боялась, что
догадается по глазам… глупости, конечно, а все равно было жутко страшно!),
вбежала в туалет, который был неподалеку, выхватила из ведра коробку, сунула
ведро под кран и открутила воду. Стояла, прижав коробку к груди. Куда ее
спрятать? Достать пистолет и документы и рассовать по карманам? Ну да, и выйти
на всеобщее обозрение с «ТТ» в кармане плотно облегающего халата…
Нет, выход единственный: за чугунный сливной бачок.
Она вскочила на унитаз, пристроила коробку. Вроде надежно.
Не вываливается, и со стороны не видно. Это же ненадолго, всего на каких-то
несколько минут. Подотрет пол и заберет коробку.
Она выключила воду и вышла из туалета. Братчикова, слава
богу, уже не было.
Наталья Николаевна придирчиво смотрела, как она вытирает
пол:
– Еще вот здесь. А вот, смотри, какая-то грязная тряпка
валяется.
Что за темный комок лежит посреди коридора? Да ведь это
рукавичка! Наверное, Ольга нечаянно выдернула ее из кармана, когда доставала
платок.
Видел ее Братчиков или нет? Если видел… А он знал, что
именно лежит в коробке? А может быть, Ольга с перепугу все напридумывала? И
Братчиков не имеет никакого отношения ко всем этим страшным делам? Мало ли
зачем ему понадобилось побывать в палатах!
Но сердце ныло, ныло…
– Так, – кивнула Наталья Николаевна, – а теперь пошли
наверх. Он же небось по всему госпиталю наследил!
Ольга взглянула умоляюще.
– Ты что? – удивилась Наталья Николаевна. – Устала? Ничего,
пошли, пошли!
Ольга принялась тереть ступеньки, потом пол на втором этаже,
когда появилось спасение в лице тети Фаи. Оказывается, приехали артисты,
которые должны были давать концерт в палатах для выздоравливающих.
Мигом забыв про Ольгу, Наталья Николаевна помчалась вниз.
Ольга – за ней. У нее был предлог забежать в туалет –
поменять воду. О том, что на втором этаже тоже есть туалет, а в нем кран и
вода, она предпочла забыть.
Выкрутила тряпку, выплеснула воду, достала коробку, сунула в
ведро, замаскировала тряпкой, снова схватила швабру и бегом понеслась на второй
этаж.
По коридору сновали какие-то люди, тявкала собачонка, тащили
ящики, сундуки, пробегали девушки с ворохом воздушных одеяний в руках…
Ольга, ничего не видя, влетела в офицерскую палату, где были
раздвинуты к стенам кровати, и сразу увидела, что простыня, занавешивающая
кровать Полякова, откинута. Значит, здесь сейчас начнется концерт. Нет, похоже,
сегодня Полякову будет не до концерта!
Она промчалась через палату и задернула простыню.
Поляков приподнялся на локте:
– Ольга! Ты…
Они смотрели друг на друга. Ольга быстро поставила ведро,
склонилась над ним, осыпала мгновенными поцелуями. И тотчас высвободилась
из-под его руки, обхватившей ее плечи:
– Нет. Не сейчас. Подожди. Тут такое случилось…
Она вынула из ведра коробку и раскрыла ее перед Поляковым,
скомкала газеты и высыпала перед ним на одеяло пистолет и документы.
Он резко сел в постели, смотрел на все это, как ребенок,
осыпанный подарками.
– Начинаем наш концерт! – послышался громкий мужской голос в
палате. – Дорогие товарищи раненые! Сегодня для вас выступают артисты Энской
областной филармонии – чтецы, танцоры, певцы и фокусники!
Раздались аплодисменты.
– В начале нашей программы артист государственного
драматического театра Михаил Островский прочтет стихи товарища Арсения
Тарковского «Наш тост», посвященные нашему дорогому вождю товарищу Иосифу
Виссарионовичу Сталину!
Послышались аплодисменты, потом задушевный баритон:
Если на Родине с нами встречаются
Несколько старых друзей,
Все, что нам дорого, припоминается,
Песня звучит веселей.
Ну-ка, товарищи, грянем застольную!
Выше стаканы с вином!
Выпьем за Родину нашу привольную,
Выпьем и снова нальем.
Ни Ольга, ни Поляков не слышали ни слова.
Поляков недоверчиво посмотрел на Ольгу:
– Где ты это взяла?
Выпьем за русскую удаль кипучую,
За богатырский народ!
Выпьем за армию нашу могучую,
Выпьем за доблестный флот!
Встанем, товарищи, выпьем за гвардию,
Равной ей в мужестве нет.
Тост наш за Сталина! Тост наш за партию!
Тост наш за знамя побед!
Островский читал стихи, а Ольга торопливо, захлебываясь
словами, рассказывала обо всем, что случилось сегодня и раньше. Про Валентину,
про горчичники, про Петра, про Братчикова, про парты, про следы, про рукавичку,
которая была в коробке…
Тем временем стихи кончились, отгремели аплодисменты. Теперь
заиграла музыка, а мужской голос задорно запел:
Броня крепка, и танки наши быстры,
И наши люди мужеством полны.
В строю стоят советские танкисты —
Своей великой Родины сыны.
