Однако, подумав, он рассудил, что на герра Моора нужно
воздействовать чем-то покрепче слов, что одного только сообщения будет
недостаточно. Поэтому в электроцепь рации, на которой работал Проводник, во
время передачи стали подключать реостат. Дополнительное сопротивление уменьшало
силу тока в цепи, а значит, ухудшало слышимость.
«Повторите, повторите, – все чаще стал просить радист
разведшколы, – плохо вас слышу, не понял, не понял…»
На приеме-то реостат, конечно, выключался, сам Проводник все
слышал отчетливо, но «для близиру» и он то и дело просил повторить
распоряжение, а однажды из-за «плохой слышимости» даже прекратил передачу.
И вот в середине августа Проводник после очередного
радиосеанса радостно сообщил, что варшавский радиоцентр информировал о
предстоящем вылете связника с деньгами и питанием для рации. Правда, даже
приблизительно день назван не был. То есть связной мог появиться и завтра, и
через две недели.
– И кто называет немцев пунктуальными, какой дурак? –
проворчал Поляков, услышав новость.
Ну что ж, предстояло снова ждать у моря погоды. Неприятный
сюрприз!
Однако это был не единственный сюрприз дня. Спустя буквально
два часа после возвращения Полякова от Проводника в управление позвонила тетя
Паша и сообщила, что в приемный покой больницы приходил человек и интересовался
состоянием здоровья Степана Мефодьевича Босякова.
Бродяги!
– Где он? – быстро спросил Поляков. – Он не может вас
слышать?
– Нет, не переживай, Егор Егорович, – откликнулась тетя
Паша. – Конечно, не может, он уже небось эвона где!
– То есть как? – помертвел Поляков. – Он уже ушел?!
– А как же, – солидно проговорила тетя Паша. – Минут
двадцать как.
– Что?! А почему вы так поздно позвонили? Мы же
договаривались, что сразу, как он появится…
– Дак ведь телефон занят был, – объяснила тетя Паша с
несколько обиженным выражением. – Откель же мне было звонить?
– Ч-черт, черт, черт! – простонал Поляков. – Упустили! Все,
упустили! Ч-черт!!!
– Не поминай врага рода человеческого всуе, – наставительно
проговорила тетя Паша. – Ясно тебе, Егор Егорович? И никого мы не упустили.
– Вы же сказали, что он ушел!
– Да и что ж такого? Далеко не уйдет! Я его, милого, как
облупленного знаю. Это ж Коноплев, Василий Васильевич Коноплев приходил!
– А кто такой Василий Васильевич Коноплев? – насторожился
Поляков. – Вроде знакомая фамилия…
– Ну уж не знаю, знакомая тебе его фамилия или незнакомая,
одно скажу: начальник телефонной станции Автозавода, вот кто такой Коноплев.
– Района Автозаводского? Или самого завода? – уточнил
Поляков. – А откуда вы его знаете?
– Завода, завода. И как же мне его не знать, когда мой муж у
него до тех пор работал, пока его на городскую линию монтером не взяли? –
воскликнула тетя Паша. – Да я небось на демонстрациях первомайских и в честь 7
ноября этого Коноплева сто раз видела. Ну а если не сто, то раз пять – уж
точно!
– Тьфу ты, – вздохнул с облегчением Поляков. – Отлегло… А вы
не перепутали, тетя Паша?
– Что я тебе, дура беспамятная! – снова обиделась соседка. –
У меня память на лица знаешь какая? Раз человека увижу – и на всю жизнь как
отпечатался.
– Ну, извините! Простите, дорогая тетя Паша! – засмеялся
Поляков, еще не вполне веря в удачу. – А этот Коноплев не мог вас узнать?
– И-и, милый! – насмешливо протянула тетя Паша. – Куды! Кто
они – и кто мы! Небось он бы даже моего Лариона Иваныча, покойного, не узнал
бы, встреться с ним, а уж меня – тем более. Вдобавок в халате да косынке белой.
Замаскировалась я тут в больничке – что тебе разведчик в тылу врага! Не
тревожься, соблюли мы секретность как надо. Наилучшим образом. Я ему все
обсказала насчет Босякова, как ты велел, а он только головой покрутил: какая,
дескать, беда, умер старинный приятель, царство небесное!
– Что, так и сказал – царство, мол, небесное? – недоверчиво
переспросил Поляков.
– Ну, он сказал – земля пухом, – после минутного раздумья
уточнила тетя Паша. – А ты и зануда, Егор Егорович!
Поляков положил трубку и быстро закурил. Только чудом все не
сорвалось. Только чудом!
Значит, начальник телефонного узла Автозавода Василий
Васильевич Коноплев и есть Контролер. Никаких сомнений! Поскольку Степан
Босяков – фигура насквозь вымышленная, «рожденная» не раньше октября прошлого
года, он не мог быть «старинным приятелем» кому бы то ни было, и знать о нем
мог только человек, проинструктированный «штабом Вали». Интересно… Очень
интересно, каким же образом начальник телефонного узла Автозавода мог ввязаться
в шпионские игры? Когда? И как умудрялся так хорошо маскироваться, что об этих
играх не просочилось никаких сведений, даже намека на них не проникло во
всеслышащий НКВД?
Если сейчас копнуть в архивах дело Коноплева, подумал
Поляков, небось выяснится, что и дела-то никакого в помине нет. И не слышал о
нем раньше никто, и ни в чем не подозревал. И окажется он чист аки стеклышко!
Тут он вспомнил про тетрадки, оставленные ему дядей Гришей.
Вернее, бывшим агентом сыскного отделения Григорием Охтиным. Профессионалом
своего дела, который не пропускал ни единой мелочи.
