Книга Финиш для чемпионов, страница 58. Автор книги Фридрих Незнанский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Финиш для чемпионов»

Cтраница 58

— Гросс!

Гордееву показалось, что он выкрикнул пресловутую, наконец-то обретенную фамилию во все горло; что сейчас сюда сбегутся все алоевские подручные, чтобы прикончить пленника, который, как выяснилось, слишком много знает, а потому опасно оставлять его в живых. Но когда он обвел комнату еще не совсем прояснившимся, но уже способным различать действительность взглядом, то обнаружил, что его конвоир преспокойно сидит на стуле, ничуть не потревоженный никакими громкими звуками. Очевидно, крик Гордеева был безмолвным, обращенным, так сказать, внутрь его существа. Там, внутри, этот крик прозвучал болезненно-оглушительно — до такой степени, что, казалось, мог оборвать жизнь, которая и так держалась на волоске в организме, отравленном всевозможными несочетаемыми препаратами. Но в итоге выяснилось, что жизнь он возвратил. И жизнь, и память, и надежду. Наркотические волны отхлынули, не осмеливаясь больше претендовать на жертву, которая оказала им такой решительный отпор.

«Гросс, — повторял про себя Гордеев в такт биению сердца. — Гросс. Гросс. Гросс…»

Он знал, что никогда не забудет эту короткую фамилию. Он пронесет ее через новые дозы и беспамятство. Он донесет ее до тех людей, которые старательно положат ее в фундамент обвинительного заключения…

Вот только когда это произойдет? И где они, эти люди? Может, позабыли уже о нем, в естественную убыль зачислили? Отряд не заметил потери бойца? Не хотелось думать так о друзьях, но голос рассудка подсказывал, что за время исчезновения адвоката Гордеева вполне могли счесть умершим…

Народное празднество оказало растлевающее, можно сказать, анархизирующее действие на охрану алоевских феодальных владений. После того как в сумерках, почти не прибегая к помощи фонариков, специально обученные ребята из группы, которую привел Турецкий, обесточили проходящую по периметру забора сигнализацию, стало возможным заглянуть внутрь территории и убедиться, что прославленные кавказские богатыри несут вахту из рук вон плохо. Один, бдительно торчащий возле запертых ворот, украдкой то и дело прикладывался к бутылке марочного вина, утащенной, надо полагать, из праздничных запасов, — и даже пророк Мохаммед, строго запретивший спиртное, не смог бы ему сейчас воспрепятствовать. Другой, его напарник, выглядел стойким и свирепым, но стоило в глаза ему случайно попасть лучу света со стороны виллы, они тупо и отсутствующе взблеснули, выдавая то, что обладатель таких расширенных зрачков недавно крепко обкурился или ширнулся. Остальные представляли собой беспорядочную орду в камуфляже, при других обстоятельствах, возможно, сильную и организованную, сейчас — начисто лишенную ориентиров. Эти гаврики так лениво делали вид, что они якобы чего-то здесь охраняют, и так небрежно обращались со вверенным им оружием, что в них не стоило даже стрелять — оглушить их, и дело с концом. Так грязновские ребята и поступили с подвернувшимися под руку — и правильно сделали, потому что выстрелы могли бы вызвать нездоровый ажиотаж и отвлечь хозяина от празднования, наведя его на нежелательные мысли. К счастью, хозяину пока что было не до того.

Проникновение на территорию постороннего элемента прошло незамеченным. Точнее, участники группы захвата вскоре поняли, что могут перемещаться по феодальному участку беспрепятственно: одеты они были в точности так же, как охранники, в стандартную камуфляжную форму, а вступившая наконец-то в свои права ночь позволяла ошибиться относительно лиц. К тому же у пришельцев создалось впечатление, что здешние охранники не слишком хорошо знакомы друг с другом. Или, возможно, к местным охранникам присоединились какие-то еще?

«Да у Алоева гости!» — вспыхнула в уме Турецкого логичная, увязывающая факты догадка. Ну конечно, вряд ли даже восточный человек Алоев закатывает пиры подобного уровня только для себя и семьи: наверняка к нему присоединились еще какие-то равные по рангу личности. Сразу вздохнулось свободнее, напряжение трансформировалось в здоровый азарт. Ах, драгоценный гражданин Алоев, значит, вы любите праздники? Так мы вам устроим праздник, не сомневайтесь!

46

Захар Алоев видел в себе воплощение истинно свободного человека. Свободного не в западном, либеральном смысле: цивилизованный западный человек — раб порядка, государства, налоговой инспекции, мелких условностей, которые постоянно опутывают его с головы до пят. Нет, истинная свобода — это свобода дикого кочевника. Точно вихрь, проносится кочевник по территориям, ни одну из которых не должен он называть родной землей. Никому не кланяется, не принимает ничьих законов; если закон встает поперек дороги, его нужно разрушить или обойти. Кочевник берет силой все, что ему вздумается, но ничего не создает, потому что создавать — значит привязываться сердцем к тому, что сотворили руки. К построенному дому, засеянному полю, какой-нибудь еще ерунде, которой прежде не было и которая благодаря тебе вдруг получила право быть… К своим детям даже привязываться нельзя, потому что велика ли связь между отцом и сыном? Залп извергнутого вовне наслаждения, и вот уже образовалось новое существо, чуждое тебе, поскольку все люди чужды один другому по духу и не найти меж ними общего. Из сына может вырасти законопослушный цивилизованный гражданин — ну ладно, так тому и быть, значит, остается признать его отрезанным ломтем. Из сына может вырасти такой же кочевник — что ж, надо его подчинить, использовать, не позволяя сыну занять место отца прежде отцовской смерти. Что касается дочерей, они не в счет: женщины никогда не бывают истинно свободными. Своей физиологической природой, родящим лоном женщина определена в стан творящих, создающих, а следовательно, рабов.

Несмотря на свою доктрину, предполагающую неподчинение любым законам, Захар Алоев позволял себя сковывать по рукам и ногам приличиями и установлениями, привнесенными в московскую жизнь из родо-племенного горского быта. Это другое, это не мешает свободе. Это базовая поддержка, без которой не обойтись. Связанные родо-племенными отношениями чеченцы на глазах Алоева одержали победу над атомизированным цивилизованным русским обществом и наглядно показали, сколь недорого стоит закон.

Первые ростки завязывались где-то в начале восьмидесятых. Захар тогда был еще молод, фактически он только начинал свое восхождение. Восходил он на криминальных, но ничуть не героических дрожжах: как это называлось, «кидал на машинах». Каким образом? Не так просто, но и не так уж сложно. При советской власти если человек хотел продать машину, он должен был провести ее через комиссионный магазин и заплатить определенный процент государству. Вот, скажем, покупатель договаривается с продавцом: в комиссионке скажем, что автомобиль покупается за сто рублей, процент государству заплатим маленький, а остальные деньги, кроме той сотни, я тебе потом отдам в руки лично. По рукам? По рукам! Появляются в комиссионке; покупатель получает машину за сто рублей. Остальную часть суммы вроде бы как неудобно вручать тут же, в государственном, можно сказать, учреждении, и счастливый нынешний обладатель подержанного автомобиля предлагает тому, кто автомобиль продал, выйти на улицу… На улице, однако ж, он, напрасно раскатав губу, никаких денег не увидит. Твердомускульные громадины, неожиданно возникшие рядом с покупателем, выкидывают беднягу из машины, так недавно ему принадлежавшей, и, довольные собой, уезжают… На законных основаниях? Да, на законных основаниях!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация