Книга Цена жизни - смерть, страница 10. Автор книги Фридрих Незнанский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Цена жизни - смерть»

Cтраница 10

— Вы уже не первый, кто выгораживает Сахнова. У вас, как я понимаю, есть какие-то факты?

— Никого я не выгораживаю, — возразил удивленный Турецкий. — Просто высказываю версию. Вполне допустимую. На тебя что, кто-то давил в связи с этим делом? Костя… Константин Дмитриевич в курсе?

— Я нашел одного бывшего пациента Сахнова. Он… подтвердил, правда при беседе, что наш уважаемый профессор снабжал пациентов наркотиками через доверенных сотрудников. Но официальные показания он давать отказывается — боится. И правильно делает, между нами говоря. Я что-то ничего пока не слышал о существовании российской программы защиты свидетелей. Так что хоть уверенность в причастности Сахнова у меня и есть, но фактов-то нет…

Азаров замолчал, выжидающе глядя на Турецкого, очевидно собираясь теперь услышать его историю. Вопрос о давлении он, между прочим, аккуратно обошел, подумал Турецкий. Вообще парень — явно не промах. С этим делом ходит наверняка как по минному полю, но до сих пор не подорвался и не наложил в штаны. Но не это сейчас главное. Когда Азаров сказал про бывшего сахновского пациента, у Турецкого затеплилась надежда, почти уверенность.

— Кто этот свидетель? — спросил он, стараясь не показать своей заинтересованности.

— Александр Борисович, — усмехнулся Азаров, — вы прекрасно понимаете.

— Ты мне не доверяешь? — выпалил Турецкий. — Нужно письменное указание от Меркулова?

— Я вам доверяю, Александр Борисович, я же рассказал вам о свидетеле, хотя в материалах по делу вы не найдете о нем ни строчки. Но мне не известны причины вашего интереса, а не зная их, я не могу гарантировать ему безопасность, да и вы сами, скорее всего, тоже. Есть еще и второе «но», которое все и определяет: я сам не знаю его имени.

— ?!

— Он вышел на меня самостоятельно и обещал поддерживать связь более или менее регулярно.

— Твой свидетель — мужчина?

— Я бы сказал, совсем пацан: ему лет двадцать максимум.

Промыслов отпадает. Обидно, подумал Турецкий. Ему тридцать два, и он наркоман, на двадцатилетнего никак не тянет.

— А когда этот тип лечился последний раз?

— По его словам, более года назад, но он может сознательно называть неверные сроки, чтобы я его не вычислил.

— А ты не пытался сфотографировать и предъявить карточку сотрудникам клиники для опознания?

— Нет, конечно, Александр Борисович, это было бы тактически неверно. Он сам на меня вышел и никаких рычагов, чтобы заставить его колоться, у меня нет. Пусть пока играет по своим правилам. Если я его засвечу — всем будет хуже.

Может, подумал Турецкий, Азаров допросил информатора-агента какой-нибудь службы МВД или ФСБ и не может его афишировать? Один черт… После некоторых колебаний Турецкий достал фотографию Промыслова и протянул Азарову:

— Поинтересуйся при встрече, что он о нем знает.

Азаров внимательно рассмотрел снимок:

— Кто это?

— Тоже пациент Сахнова, зовут Евгений. Пока все.

— Хорошо, договорились.

Азаров засобирался.

— Погоди, а мотив убийства Сахнова ты установил? — спросил Турецкий.

— Версий несколько. Наиболее вероятные, на мой взгляд, две: либо он не заплатил вовремя поставщикам, либо что-то не поделил с «крышей», — скорее всего, с большими звездами из МВД. Но вы сами понимаете: это только мои предположения, и вообще, дело дохлое. Ладно, Александр Борисович, я пошел, если что-нибудь выясню про вашего Евгения, сразу сообщу. Все, счастливо.

Темнит коллега, подумал Турецкий, глядя ему вслед. Если Сахнов действительно занимался распространением наркотиков — этого не скрыть от ближайшего окружения, как ни крути. Не может же, в конце концов, лечащий врач не заметить, что его пациент под кайфом. И насчет круговой поруки — тоже туфта, всегда найдется слабое звено в цепи империализма… А Азаров как следователь ведет себя странно, это видно с первого взгляда, хотел бы — поставил бы всех на уши в сахновской клинике. Но не поставил и оправдание нашел — была установка действовать без лишнего шума. Возможно, даже от Кости. Выходит, нашему юному другу указали на его место в истории. И он в целом согласился. А теперь потихоньку что-то там себе разнюхивает в надежде повысить свой статус.

Ползучий борец с мафией, придумал определение Турецкий. Оно ему понравилось, и от этого захотелось поскорее приняться за работу, но для начала выпить пива похолоднее. Потому что опять начиналась жара, и остатки вчерашней амстеловской роскоши нагревались в портфеле.

8

Расправившись с пивом, Турецкий занялся «скорой помощью», предположительно увозившей Промыслова вечером двадцатого июня.

Но оказалось, что к Промыслову эта «скорая» отношения не имеет: действительно, двадцатого июня в восемь сорок пять вечера был вызов на Цветной бульвар по поводу острых болей в животе. Женщину сорока пяти лет госпитализировали с подозрением на аппендицит, но выяснилось, что это пищевое отравление — дамочка объелась грибами.

Турецкий был искренне разочарован.

Значит, и это дорога в никуда.

Для очистки совести нужно теперь проверить названного Нинзей Вовика, а потом переключаться на нормальных знакомых Промыслова, в смысле ненаркоманов.

Перспектива отпуска стремительно отдалялась. То есть становилась все перспективней и перспективней.

9

Вовик проживал в классической пятиэтажной хрущобе.

Турецкий с Денисом подъехали к дому со стороны двора. И, не сговариваясь, начали изучать балконы. Ничего экстраординарного на этот раз не обнаружилось — самый большой оригинал на четвертом этаже в крайнем подъезде вывесил флаг ООН. Этажом ниже бабулька-огородница обихаживала грандиозных размеров кабачки.

— Смотрите, Сан Борисыч, чернобыльские овощи.

— Это вьетнамские кабачки, — выказал осведомленность Турецкий. — Вымахивают метра два длиной, а можно, кстати, не дожидаться, понемногу отрезать и трескать. А они тем временем заново отрастают. Единственная проблема: как их опылять. Им нужен специфический вьетнамский кабачковый ночной мотылек, который у нас не водится. А цветут они всего одну ночь, поэтому приходится целую неделю по ночам караулить с кисточкой, чтобы вовремя совершить акт искусственного осеменения.

Денис никак не прокомментировал глубокие сельскохозяйственные познания старшего товарища, чем заслужил молчаливое одобрение. Со вчерашнего дня, после посещения промысловской квартиры, когда выяснилось, что Денис в курсе жизненного цикла травников, а он, Турецкий, нет, «важняк», постоянно чувствовал собственную моральную устарелость. Он, похоже, отстал от этой самой жизни, причем, как это обычно и бывает, незаметно, но безнадежно.

Поднялись на четвертый этаж. В ту самую квартиру, где на балконе висел ооновский флаг. После этого всякие Кривенковы будут рассказывать, как тяжело выявить наркоманов, подумал Турецкий. Он вытер пот и позвонил в дверь.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация