– А теперь расскажите, как вам пришла в голову сама идея видеосъемки. Ведь если бы вас кто-то из присутствующих застукал за этим делом, боюсь, ваша жизнь не стоила бы и копейки. А потом, надо ведь и определенным образом владеть техникой, что под силу опытному человеку. Вы же, как мне кажется, таковым не являетесь. Или мы ошибаемся?
– Да тут всего понемножку… Можете мне не верить, но эту идею, как и соответствующее оборудование, дал мне покойный Акчурин. Я так понимаю, что у него на этот счет были какие-то свои соображения. Ведь в сауне собирались не просто прохожие люди, а иногда даже обладающие и чрезвычайно высокой властью и влиянием.
– Ну, например? – подал голос Грязнов.
Пыхтин обернулся к нему:
– Бывший теперь пресс-секретарь Президента Шорин, депутаты Государственной Думы, высшие милицейские чины, для которых сам факт их компрометации мог стоить очень дорого, если вообще ни всего.
– Понятно: идея – возможный шантаж?
– Это вы могли бы спросить у самого Акчурина. Я же был простым исполнителем его воли. Правда, ни с одной из имеющихся в наличии кассет он так и не успел ознакомиться. Я сам, не знаю почему, тянул, говорил, что запись сделана некачественно, ничего не разберешь, надо повторить и так далее. Я вообще старался никому не врать, поэтому мне верили. Акчурин – тоже. Он же дал мне и помощника, свое доверенное лицо, который помог мне оборудовать съемочные камеры в баре при сауне и внутри ее самой. В смысле в предбаннике. В парилке, конечно, никто съемку не вел. И в отдельных кабинетах – тоже. Это было бы действительно опасно. Технику ж особо не спрячешь. Но замаскировать можно. Кассеты я потом вынимал и хранил у себя. А когда Акчурин погиб, они оказались невостребованы. Техника этого я больше не встречал, а другим банкир, видно, ничего не говорил о нашей тайне. Вот так получилось, что я стал неожиданно единственным хозяином имеющегося компромата. А теперь вот и настали черные дни…
Допрос длился уже более двух часов.
– Давайте перекурим, – предложил наконец Грязнов, который выкурил за это время не менее полпачки сигарет.
– Да тут и так хоть топор вешай, – сказал Турецкий. – Наоборот, нам надо проветрить помещение. В этой связи предлагаю сделать краткий перерыв и перейти к просмотру видеокассет. Так у нас и разговор будет более предметным. Телевизор и видеомагнитофонную приставку я приготовил.
На экране возникли девицы с прекрасными фигурами, соблазнительно виляли бедрами, крутились, улыбались, извиваясь змеями, шевелили губами в такт музыке.
– Такой бывала прелюдия, – объяснял Пыхтин. – Гости приходили в клубный бар, угощались, им показывали милых девочек, вызывающих похотливые желания. Потом созревшие отправлялись в сауну с интенсивным массажем, – Пыхтин хохотнул. – Вы понимаете, о чем я говорю?
– Представляем, – мрачно заметил Турецкий. – Не вы первые, не вы и последние.
– В сауне было нежное женское окружение, гостям помогали раздеться, помыться, попариться. Впрочем, вы сейчас сами все увидите.
– Лица-то не особенно разглядишь, – с сожалением заметил Грязнов.
– Сейчас пока много случайных людей, потом, ближе к сауне, проявится самое интересное. Смотрите, вот вошел Козлов, рядом с ним – Долгалев.
– Козлов и Долгалев были столь близкими людьми? – спросил Турецкий.
– Да, в свое время при банке была создана структура, называвшаяся «Адой». Думаю, что туда перекачали немало денег. Во главе этой пиявки и стоял Долгалев. Потом фирма распалась.
– Саша, надо срочно сделать фотографии Козлова, – предупредил Грязнов.
– Сделаем. Портрет Долгалева тоже покажешь. Я правильно тебя понял?– сказал Турецкий, имея в виду грязновского агента.
– Вот именно, – кивнул Вячеслав.
– Вот посмотрите, сам господин генерал пожаловал. Он был надежной «крышей» на таможне, – сказал Пыхтин, указывая на высокого оплывшего человека в сером костюме.
– Так это же?… – удивился Турецкий.
– Ну да, Васильев из МВД. Генерал за свои заслуги получил от банка «Ресурс» роскошную квартиру. И практически бесплатно, цена скорее символическая. Ах, если бы вы видели, что это были за квартиры! Блеск! Потолки четырехметровые, отделка помещений по высшему классу, сантехника такая, что залюбуешься. В ванной весь день бы так и сидел, выходить не захочешь, такая красота. И все в одной тональности. Впечатляет? От банка многие получили квартиры: депутаты Бартенев и Сорокин, тот же пресс-секретарь Президента Шорин, о котором я уже упоминал. А впрочем, всех их я уже и не помню. Человек я был незаметный, так, мальчик на побегушках, шестерка. Но кое-что, конечно, говорилось и при мне.
Мелькали лица, руки, приборы, ноги девушек на подиуме. Турецкий и Грязнов пытались выловить знакомых в этом вертепе.
– Вон поднялись, смотрите, их не много, с десяток, сейчас пойдут париться, – весело сказал Пыхтин, как бы заново переживая прошлое. – Здесь запись обрывается. Дальше я смонтировал кусок из другой кассеты.
– И как часто у вас налаживались такие банные дни? – спросил Турецкий.
– Каждую пятницу нужно было расслабиться после трудовой недели, а в каждый праздник – тем более святое дело. Банный день мог организоваться по случаю дня рождения шефа или приезда важного гостя. Кто желал, мог пойти в сауну в субботу. По воскресеньям обычно выезжали за город на чью-либо дачу, играли на воздухе, немного пили и ели. Словом, старались жить разумно, – ответил Пыхтин, и в голосе его прозвучала ностальгия, которую он неумело прятал, но она выпирала и в выражении лица, и в тоне голоса.
– Сауна, сауна… – произнес Грязнов, наблюдая за тем, как полуобнаженные девицы встречают гостей, вьются возле них, помогают раздеться.
В движениях этих жриц было столько изящества и красоты, словно они священнодействовали, расстегивая пуговицы пиджаков, сорочек и ширинок. У одних движения были медленные и плавные, этакая сексуальная лирика. Другие девушки вели себя шаловливо, словно играли с застежками, щекотали мужчин, те хохотали и хватали девиц за бока, щипали за попки, обнимали, лаская грудь.
– Вон опять Козлов, – сказал Пыхтин. – А с ним – Кирочка, такая была киска, любого мужчину могла соблазнить. Рыба по гороскопу, скользкая, словно здесь она и нет ее. Я всегда любовался ею.
– Вы во время процесса тоже присутствовали? – с усмешкой спросил Грязнов.
– Нет. Мое дело – проверить свежесть осетрины и женских тел и удалиться восвояси. Затем убрать материал. Я знал всех этих девиц, постоянно обзванивал их, приглашая на очередной вечер. Кирочку, к примеру, специально держал для Козлова.
– А имена у барышень были вымышленные или настоящие? – поинтересовался Грязнов.
– Думаю, что вымышленные. Слишком уж редкие имена встречались. Вот эту девицу, которая вьется возле генерала Васильева, зовут Иоланта, вот та, что обхаживает Долгалева, – Ада. Он и фирму свою назвал в ее честь. Хороша, правда? – Пыхтин восхищенно смотрел на экран.
