— Это по-китайски, — кратко пояснил начальник ГРУ.
— То есть вы разобрались наконец-то?!
— Да, сейчас загружаем в него урду и санскрит. — Каминский определенно гордился собой и своим управлением.
— И что это значит? — повторил Сайгаков.
— Ну… в мягком переводе: «Вы козел, Виталий Федорович».
Директор ФСБ грозно зыркнул на Валеру, но от комментария воздержался.
— Слушай, Сергей Викторович, — возбужденно начал он, — одолжи мне этот переводчик. Мы бы на таможне смогли проверять каждого вернувшегося на лояльность.
— Ха! А кто будет его настраивать? У тебя же никто не умеет им пользоваться!
— Научите, у меня ребята сообразительные в управлении инопланетной контрразведки. Или вон Валеру заберу у тебя!
Валере перспектива работы под руководством жесткого Сайгакова явно не нравилась — он отступил еще на шаг и напрягся.
— Не могу, — покачал головой начальник ГРУ. — Нам еще следует воссоздать этот прибор, может, тогда…
— Ладно, — смягчился Сайгаков, — то есть с монетой вы тоже разберетесь?
— Со временем, — заверил Каминский и добавил, обращаясь к инженеру: — Валера, можешь идти. И позови Мишу, пожалуйста, когда он узнает что-то стоящее.
— Слишком мягко ты с ними, — упрекнул начальника ГРУ Сайгаков, когда Валера скрылся за дверью, — в Афгане они бы и суток не продержались.
— Времена меняются, — спокойно ответил Каминский и вытер лицо платком, — достойных ученых сейчас днем с огнем… Не то что в Штатах…
Оба помолчали, похоже одновременно вспоминая ту глупую кровавую войну.
— Надо сообщить «жабе» все-таки, — наконец сказал начальник ГРУ.
— Я тебя понимаю как отец отца, но ты о родине подумай. Ну куда твоя Ирина денется? Поймают ведь все равно.
— Ты меня за пацана держишь, что ли? — Каминский нахмурился. — Родина… Ты бы еще Бога вспомнил… Посмотрел бы я на тебя в моем положении.
— Все равно поймают, с их технологиями… — попробовал успокоить его Сайгаков.
— В итоге — да, но не хотелось бы получить ее по частям. У меня, кроме нее, нет никого, а там, — он указал пальцем в потолок, — неизвестно что творится вообще.
— Известно немного…
— Что именно? — взвился начальник ГРУ. — Сколько у тебя возвращенцев?
— Уже почти два десятка…
Каминский с горечью посмотрел на Сайгакова.
— …но ты же знаешь — контракты у большинства минимум на пять лет, поэтому такая ситуация — вернулось мало пока…
— Вернулись недееспособные или полные отбросы, словам которых доверять нельзя. Психически неустойчивые, двое вон с катушек слетели совсем… — Начальник ГРУ сверлил взглядом собеседника.
Сайгаков даже чуть съежился, ощущая мурашки, пробежавшие по спине.
— Есть один нормальный… — будто в оправдание выдавил он, — сейчас проверяем… — Но, увидев, что на Каминского не подействовало, добавил: — Дождись хотя бы отчета Миши, а потом звони.
Михаил Васильевич Зотов не заставил себя долго ждать. Он с вытаращенными глазами, без стука ввалился в комнату, выкрикнув с порога:
— Дерево!
Сайгаков с Каминским уставились на него, потом директор ФСБ произнес осторожно:
— Я знаю, что это дерево. — И на всякий случай постучал по столу.
— Да нет! — выпалил Миша. — Инопланетянин — дерево!
Высокое начальство молчало.
— Понимаете, — затараторил увлеченно астробиолог, — его кожа, мышцы, волокна — древесная ткань! Эти отростки, кажется, ветви. А ноги по структуре сходны с корнями дуба, правда… — Миша замялся.
— Продолжай, — заинтересованно подтолкнул его Сайгаков.
— Ну… только вот хобот и глаза… они не вписываются… есть пищевод… Нет земных аналогов. — И подчиненный Каминского понес какую-то белиберду, половину слов было вообще не понять.
— Стоп-стоп! — замахал руками директор ФСБ. — По-русски можешь пояснить?
Миша задумался, затем продолжил, но уже медленнее:
— Неизвестная форма жизни, смесь растения и животного…
— Ты образцов достаточно взял?
— Да, но хотелось бы…
— Что? Разрезать?
— Н-ну да… — неуверенно подтвердил Миша. — Хотя оно живое еще, дышит…
— Отставить! — громко приказал Каминский. — Сделай рентген или что там у тебя, но резать — ни в коем случае! Иначе уволю к чертовой матери!
— Есть, — неуклюже выровнял спину астробиолог, потом добавил: — Томографию можно же?
— Если успеешь, — согласился начальник ГРУ. — А где ты томограф возьмешь?
— А я еще в прошлый раз в бункер привез, — отчеканил Миша.
— Молодец! Вольно! И мне полный отчет потом! — бросил Каминский вслед удаляющемуся астробиологу. — Видишь, — повернулся он к Сайгакову, — хорошие ребята…
Тот усмехнулся, встал из-за стола и пошел в центр связи отправлять сообщение М'хак-о-Пло. Но мысли в голове директора ФСБ не соответствовали его улыбающемуся лицу: «Черт! Похоже, Каминский пришел в норму, а всего-то и надо было с ним просто поговорить, прежде чем отсылать то письмо… С другой стороны, президент ведь может и отказать — это всего лишь рекомендация». И Сайгаков окончательно решил ничего гээрушнику не сообщать.
— Как дела у вас? — спросил я скорее у компьютера, нежели у Иры.
— Взял анализ крови, пробы некоторых тканей, обрабатываю данные, — откликнулся Глюк. — Кажется, симбионт находится под действием какого-то наркотика. Неплохо бы провести биопсию мозга для уверенности.
— Нет! — воскликнула самка. — Вы что тут, совсем охренели?!
— Извини, я сейчас немного занят навигацией — пытаюсь поскорее убраться из этой системы. Делай, что Глюк говорит.
— Ни за что! Макс!
— Это не больно, — утешил ее компьютер, — гамма-нож, всего пара клеток серого вещества. Ты же хочешь поскорее привести организм в рабочее состояние?
— Я не дам сверлить себе череп, даже не проси! Макс, скажи ему!
— В таком случае определение состава лекарства займет больше времени, — рапортовал навигатор.
— Сколько? — Ирина приподняла голову.
— Минут пятнадцать, — ответил Глюк.
— Делай долгий анализ, это некритично, — заступился я за симбионта.
— Вот спасибо тебе, Макс. — Самка расслабилась на операционном столе, но я так и не понял, была ли ее фраза сарказмом или искренней благодарностью.
Отбросив эти мысли, я начал просчет траектории после разгона Юпитером.
— Генерация антидота завершена, — информировал процессор, — ввожу состав.
