— Не уделите ли пару минут, дабы ответить на вопросы нашей стандартной анкеты? — спросил полковник. — Это не обязательно, так что если вы спешите…
— Конечно, капитан, — торопливо согласился я и услышал, как самка стучит костяшками пальцев по переборке за спиной. — Секунду…
Я отключил связь.
— Ну?
— Макс, зачем нам отвечать? Он же сказал «не обязательно».
— Но добровольно-принудительно, — шикнул я, — думаю, очередная проверка. Не высовывайся без веских причин, пожалуйста. Я готов, полковник! — заявил я в коммутатор уверенным голосом.
«Лилипут» махнул рукой офицеру, и тот начал:
— Как долго вы планируете пробыть на Бормотун?
— Двое местных суток.
— Сколько у вас руды на продажу?
— Шесть с половиной универсальных киломасс, — четко ответил я, заметив, что «большая шишка» явно передает молодому по смартфону, о чем именно спрашивать.
— Процент пустой породы?
— Шестьдесят четыре.
Хлюпы переглянулись. Один из второго ряда привстал, положив полковнику руку на плечо, и что-то прошептал на ухо. Тот кивнул и, наморщив лоб, заговорил сам:
— Очевидно, это коммерческая тайна, где именно вы достали столько высокообогащенного тербия. Поэтому спрашивать о месте его добычи я не стану…
Тем более что тебе это ничего не даст, старый хрыч. В Федерацию вас не пустят в любом случае. Там своих акул хватает.
— …но не могли бы вы продать его нам? Конечно, если датчики подтвердят тридцатишестипроцентное содержание оксида в грузе.
Я задумался. Все зависело от суммы сделки. Цены на тербий в местной Сети я давно выучил наизусть, вот только такой чистой породы, как у Хейви, на местной бирже не было. «Большая шишка», уловив мои сомнения, предложил:
— Шесть миллионов за ваш товар.
У меня перехватило шину северного моста. Довольно щедро. Лучше, чем два дня торчать на станции, гадая, купит ли кто-то твой редкоземельник или нет и по какой цене. А тут так вот сразу!
Капитану хлюпов моя задержка показалась приглашением к повышению ставок, и он уверенно пошел на него:
— Плюс бесплатная аренда участка в районе порта сроком один местный год. Если вы вдруг планируете надолго обосноваться в нашей системе.
Я снова ощутил, как Ира сотрясает стену своим кулачком, очень настойчиво.
— Я должен посоветоваться со своим симб… гм… бизнес-партнером, — вежливо выдал я в эфир.
— Макс, что еще за участок? — спросила самка заинтересованно.
— Торговое место на периферии станции.
— Можно там дом построить? — Ира возбудилась еще больше.
— Нет, скорее всего, клетушка шесть на шесть примерно. Под магазин или склад.
— Под студио подойдет…
— Ты уже поселиться тут собралась, что ли?
— Просто оцениваю варианты, — ответил симбионт задумчиво. — Если Хейви будет добывать руду, ты возить, а я — продавать, то можно и поторговать годик.
— Именно на это хлюпы и надеются, что мы тут задержимся, а они получат руду. Но хочу тебе напомнить, что если федераты меня поймают где-нибудь на Лейтен, то могут и пристрелить сразу. Не тебе корпус подставлять под пушки. И есть еще один немаловажный фактор, которого ты не учитываешь.
— Какой?
— Тот, чему равен этот, как ты выразилась, годик. Считается он по оборотам колыбельной планеты хлюпов, а это Бормотун-2 с периодом обращения вокруг звезды сорок два местных дня, а в пересчете на абсолютное время и того меньше — около тридцати земных суток.
— Я не хочу, чтобы ты рисковал. Но у нас же будет транспортный дроид! Можно попробовать за месяц накопить кредитов, — упорно гнула свою линию Ира.
— Давай позже об этом поговорим?
— Почему?
— Есть определенные обстоятельства… — туманно ответил я.
На станцию нас пропустили, зарезервировав в залог тонну руды. Я пообещал рассмотреть предложение хлюпов и дать ответ завтра. «Лилипуты» настояли, что пришлют своих представителей, как только я обзаведусь кредиткой.
Станция заслоняла уже почти весь обзор внешней камеры, а на фоне голубого газового гиганта выглядела и вовсе потрясающе. Симбионт не мог оторвать фокус световых сенсоров от панорамы под куполом.
— Целый город, — еле выдавила из себя Ирина, — какие парки красивые, озера, фонтаны…
— Думаю, это кварталы родонтинов. Но да, — согласился я, — красивые. Тут даже есть несколько порталов.
— Что еще за порталы?
— Порталы мгновенного перемещения. В них тело расщепляется на субатомные частицы и собирается в другом конце города.
Самка молчала, глядя на бесконечные артерии транспортных путей внизу, по которым, как эритроциты в крови гуманоида, текли потоки аэромобилей. Мы стояли в очереди, теперь уже на посадку, и я подумал, что нелишне ознакомить Иру с местными правилами дорожного движения.
— Идти пешком нужно по желтой линии, всегда по левой стороне, против движения флаеров. Ты слушаешь?
— Да-да, Макс, очень внимательно, — откликнулся симбионт, почесав носовой датчик.
Я был в этом не уверен, но продолжил:
— Ни в коем случае не заступать на зеленую и тем более на синюю линию. Пешеходное движение регулируется светофорами, похожими на земные.
Ира встрепенулась.
— Проход разрешен — белый круг на темном фоне, запрещен — черный крест на белом фоне.
— Почему нельзя было сделать нормальные цвета, красный — зеленый, как у нас? Все черно-белое… Тут что, все дальтоники?
Моя самка так до конца и не научилась думать, прежде чем спрашивать.
— Потому что разные существа воспринимают различные диапазоны волн. — Я был очень терпелив. — На самом деле излучение светофора имеет самый широкий спектр, включая даже слабые гамма-лучи, чтобы любая раса могла различить сигнал.
— Понятно, а почему кресты и круги?
— Это универсальные символы для подавляющего большинства цивилизаций. Круг может ассоциироваться с солнцем, колесом, абсолютной завершенностью или светом в конце туннеля в некоторых верованиях, наконец. — Кажется, я пояснял правильно, так как Ира не делала попыток меня перебить. — Крест — наоборот. Даже в твоей религии он обозначает запрет.
— Да какой же запрет?! — искренне удивился симбионт. — В христианстве это основной символ веры!
— Который обозначает конец пути, — настаивал я. — Разве не крестом у вас маркируют ушедшие во Вселенную души?
— Это ничего не значит, — заявила Ира. — Крест на могиле ставят только для того, чтобы показать, что человек был верующим. Так что никаких запретов тут нет. Ты не улавливаешь смысл, Макс.
