— Побеседовать мы могли бы и без таких мер. Требую предъявления ордера или встречи с прокурором, — Мельниченко понимал, что все уже решено, но по привычке трепыхался, как та лягушка в сметане.
— Пожалуйста, с прокурором вы увидитесь. Позже. А сейчас прошу следовать за мной.
Подчинившись неизбежному, Андрей пошел за новоявленным проводником. «А хорошо, что Ленга я оставил. Убили бы его эти чекисты», — подумал Мельниченко, внимательно разглядывая своих спутников. Когда же его завели в комнату, он ничуть не удивился, увидев сидящего на стуле Сергея.
16 ноября 1942 г. Сталинград. Штаб Юго-Западного фронта
Едва Мельниченко сел, как по не замеченному им сигналу открылась вторая дверь, и в комнату вошел тот, кого наши друзья меньше всего ожидали увидеть здесь и сейчас — майор ГБ Стонис. «Это уже интересно. Нас что, давно „пасут“»? — примерно такие мысли пронеслись практически одновременно у Мельниченко и Иванова, удивленно переглянувшихся между собой.
— Здравствуйте, товарищи, — вежливо поздоровался Стонис и, присев на третий стул, добавил: — Товарищ Меркулов просил с вами побеседовать.
— По поводу аналитической группы? — удивленно-настороженным тоном спросил Андрей. — А зачем тогда такие сложности?
— Насколько я посвящен в дела, для дезинформации имеющегося в штабе немецкого агента, — холодно улыбнувшись, ответил Стонис. Друзья переглянулись. «Врет?» — спросил взглядом Сергей. «Не похоже, скорее, и сам ничего не знает», — так он расшифровал выражение лица Андрея.
— Ну, и что же вы хотели у нас узнать? — спросил Андрей.
— Аналитической группе потребовались сведения по прошлому году. Ваши. По началу войны, отношению мирных жителей к армии, ошибкам наших военачальников.
— Спрашивайте, — ответил официально-безличным тоном Мельниченко.
— Начнем с предвоенных дней. Кто-нибудь из ваших знакомых ожидал нападения немецко-фашистских войск?
«Вот мы и влипли», — подумал Сергей, слушая ответ Андрея. Тот отвечал практически точно по повести Бакланова «Июнь сорок первого». Сергею, перечитывавшему эту повесть незадолго до попадания, это было видно. Но насколько точно она совпадала с реальностью, сказать он не мог, как, впрочем, и Андрей. Потом последовали другие вопросы, и переживать приходилось уже Андрею, слушавшему уверенные ответы Сергея. Только один Стонис да стенографирующий вопросы-ответы сержант, расположившийся за столом, оказавшимся за частично отодвинутой ширмой, выслушивали все абсолютно невозмутимо. Закончив задавать вопросы, Стонис примерно минуту помолчал, потом внезапно спросил:
— Ну и что вы наконец нам расскажете?
— О чем? — делано-удивленным тоном спросил Мельниченко.
Однако ответить Стонис не успел. Снова открылась дверь, и словно неведомая сила подбросила его со стула. В комнату вошел или, вернее, почти вбежал знакомый им по фотографиям в книгах и здешних газетах, поблескивая знаменитым на весь мир пенсне, он — «кровавосталинский обер-палач», «лучший кризисный менеджер мира», лучший друг пионеров, нарком (с 1938 года) внутренних дел, товарищ Лаврентий Павлович Берия в сопровождении старого знакомого наших друзей подполковника ГБ Музыки. Вот тут-то Андрей и Сергей по-настоящему обалдели. «Ну и ну. Сегодня праздник у ребят, ликует пионерия. Сегодня в гости к нам пришел Лаврентий Палыч Берия. Это уже интересно. Нас что, искали сразу после переноса? У аборигенов есть какое-то оборудование для отслеживания таких, как мы, попаданцев?» — примерно такие одинаковые мысли пронеслись одновременно у Мельниченко и Иванова, удивленно переглянувшихся между собой. Они попытались встать со стульев, но были вежливо, но твердо удержаны стоящей сзади охраной.
Остановившись напротив сидящих друзей, Берия несколько томительных минут пристально разглядывал их и наконец спросил:
— Товарищ Стонис, и что рассказывают наши ГОСТИ?
— Ничего нового, товарищ маршал. Сказки.
— Сказки? Это интересно. Еще интересней, когда они становятся былью, — сказал Берия и сделал знак рукой. Один из сержантов отдернул ширму до конца. На спрятанном за ней втором столе лежали рюкзак и несколько патронов к охотничьему ружью. Сергей и Андрей опять переглянулись.
— Разрешите, товарищ маршал госбезопасности? — взял инициативу в свои руки Сергей.
— Говорите, — ответил Берия, с интересом разглядывая Иванова, словно редкий экспонат краеведческого музея.
— По найденным вещам вы, наверное, уже определили, откуда мы. Но я сразу хочу заметить, что не просто из будущего. Мы из будущего другого мира. Хотя и очень похожего на ваш, — Сергей взглянул на обалдело глядящих на него чекистов и добавил: — Еще в начале шестидесятых годов двадцатого века по времени нашего мира американский физик Эверетт
[5]
выдвинул гипотезу о существовании миров, существующих параллельно нашему в одной и той же вселенной. Как видите, она оказалась верной. Мы выехали в своем мире на охоту в июне 200.. года и, попав в непонятный туман, перешли из нашего мира в ваш, отстающий от нашего на… лет.
— Минуту, — Берия, пока Сергей рассказывал, успел вместе с Мурашовым дойти до стульев, но вдруг приостановился: — Лейтенант Кактусов, выведите товарища Иванова в соседнее помещение. Пусть он там продолжит свой рассказ под запись.
— Есть! — раздалось из-за спины Сергея, руки, прижимавшие его к стулу, ослабли. Поднявшись, он успел оглянуться на Андрея, но твердо направленный к двери идущими сзади охранниками, не успел больше ничего.
За дверью Сергея ждал такой же стол, за которым уже сидел стенографист и майор Стонис. Едва успевшего сесть на стул Иванова тотчас же засыпали градом вопросов, начиная от стандартных, про имя, фамилию и отчество, до неожиданных — о фасоне женского белья, называемого «колготками». Сергей отвечал, не подозревая, что сам стал невольным виновником такого любопытства, в пьяном виде проговорившись о колготках Клаве. Да, той самой, с которой познакомился в прошлом году и которая на самом деле была секретным сотрудником НКВД с оперативным псевдонимом Верный. Неведомо нам, как слово наше отзовется, точно. Нет, конечно, это был не единственный и отнюдь не самый главный вопрос, разговор или, если уж быть предельно точным, допрос, длился несколько часов.
Оставшиеся в комнате помолчали несколько секунд, потом Берия раздраженно спросил:
— Вы, товарищ генерал, ничего рассказать не хотите?
— Почему же не хочу. Хочу. Начну по порядку, если не возражаете, — ответил Мельниченко и начал, словно зачитывая невидимую анкету:
— Я, Мельниченко Андрей Петрович, родился 12 февраля…
Сидевшие напротив него Берия и Мурашов внимательно слушали фантастическую историю трех людей, попавших в необычную ситуацию, не обращая внимания на скрип карандаша стенографиста.
17 ноября 1942 г. Юго-Западный фронт. Сергей Иванов
