— Геополитика… Вы в нее верите, товарищ Иванов?
Интересно, беседа уже настолько меня увлекла, что я не замечаю акцента в словах Сталина, не обращаю внимания на его манипуляции с трубкой и на его реакцию на мои слова.
— Я помню, что ее считают лженаукой, товарищ Сталин. Но ведь в ее основе — объективная реальность: земная поверхность и распределение на ней ресурсов. А постулаты и выводы — это уже от взглядов ученых зависит.
— Интересно. Мы подумаем над вашими словами. Скажите, товарищ Иванов, вы как отнеслись к контрреволюционному перевороту и распаду СССР?
— Честно говоря, товарищ Сталин, все прошло так стремительно, что я даже не успел своей точки зрения выработать. Потом уже, когда ясно стало, к чему все это привело, понял, конечно. Но было уже поздно, да и простое выживание больше заботило. Но вообще, скажу, что считаю это событие самым большим горем в своей жизни. Одно утешает — не пришлось присяге изменять и приносить новую «незалежной Украине», я уже уволился к тому времени.
— Скажите, по вашему мнению, большинство народа одобрило переворот или просто пассивно его приняло?
— Не знаю, товарищ Сталин. Мне кажется, что большинство не восприняло его всерьез, считая просто очередным переделом власти между начальниками. Да и предыдущая политика руководства СССР, засилье партократии, застой в жизни, усиленное прививание иждивенческих настроений постепенно привели к падению интереса народа к политической жизни. Многие действительно пассивно ждали, что будет дальше. Теперь очень многие сожалеют…
— Осознали, к чему все это привело?
— Может, и не осознали, товарищ Сталин, но, что так жить нельзя, уже доходит. Капитализм от иллюзий избавляет качественно. Хотя, конечно, национализм многим глаза застилает. Особенно в западных областях Украины.
— Да, я читал… Хорошо, товарищ Иванов. Я вас понимаю, вы все же больше инженер, чем политик. Вот скажите, вы упомянули, что ставка на повторение Второй мировой себя не оправдала. То есть вы считаете, что наращивание обычных вооруженных сил в пятидесятые годы было ошибкой?
— Не думаю, товарищ Сталин. Мы вынуждены были создать противовес их бомбе. Именно наша возможность быстро захватить Западную Европу компенсировала наличие у них стратегической авиации и бомб. Но в долгосрочной перспективе — да, это привело к перекосу в развитии нашей экономики, ее чрезмерной милитаризации.
— То есть вы считаете, что товарищ Хрущев был прав?
— Частично прав, товарищ Сталин. Сокращение вооруженных сил было необходимостью. И еще… Я считаю, что проект создания бомбы, стратегического бомбардировщика и ракет необходимо начинать разворачивать уже сейчас.
— Вы подумали, сколько все это будет стоить? И сколько ресурсов придется отвлечь от неотложной работы на войну?
— Честно говоря, товарищ Сталин, не думал. Но опоздание сейчас приведет к еще большим расходам потом, когда мы будем догонять.
— Понимаю, да. Нам придется одновременно восстанавливать разрушенное, содержать войска для создания угрозы Западной Европе и разворачивать эти проекты. Вы правы, товарищ Иванов. К сожалению, не все товарищи в руководстве это понимают. Но нам придется им это объяснить. А по ракетам вы можете дать более подробные сведения?
— Постараюсь, товарищ Сталин. Что вспомню.
— Это хорошо. Вы не устали? Предлагаю прогуляться немного, пообедать, а потом продолжить разговор.
Погуляли, блин. Не зря, как говорится, свежим воздухом подышали. Иосиф Виссарионович из меня всю подноготную своих детей вынул, а потом по Хрущу и остальным «товарищам по партии» расспросил. До последней капли выдоил. Умеет же расспрашивать, черт побери. И чего это он Хрущева сам не расколол? Может, в драку с партийной номенклатурой лезть не хотел или не мог?
В общем, погуляли мы, пообедали, товарищ Сталин еще немного меня по военному делу и истории порасспрашивал. Как мне показалось, ему еще история с русификацией названий и тем, что «Россия — родина слонов», понравилась.
Ну, а потом отправили меня назад, в Кратово. На «паккарде», ага. Симпатичная машина. Мне вообще дизайн тогдашних машин больше нравится. Современные какие-то слишком функциональные.
Хе, стресс я, выходит, все-таки заработал от встречи, раз о таких пустяках думать начал. Ладно, лишь бы на пользу все мои рассказы пошли.
«Наступление в излучине Дона началось 19 ноября 1942 года. […] Юго-Западный и Южный фронты сомкнули кольцо окружения немецко-фашистских войск в районе г. Ворошиловграда. Успешное осуществление операции по окружению в районе крупной, наиболее активной немецко-фашистской группировки резко изменило обстановку на всем южном крыле советско-германского фронта в пользу Красной Армии. Из пяти немецких армий, действовавших на этом направлении, три, в том числе две лучшие — 6-я и 4-я танковая, были для врага потеряны. Советские войска захватили инициативу в свои руки. Перед ними стояла задача — быстрее ликвидировать окруженного в придонских степях врага и одновременно развить наступление в направлении на Харьков и Херсон».
«История Великой Отечественной войны Советского Союза», т. 3, М., 1965 г.
27 ноября 1942 г. Харьков. Управление абвера на Юге Украины
— Итак, Георг, вы не можете сказать, что случилось с вашим источником?
— Так точно, господин полковник. Он неожиданно замолчал накануне наступления большевиков. Посланный курьер просто исчез, и ни один источник не смог найти данные о нем. Вчера большевики сообщили о гибели его шефа со свитой во время бомбардировки нашими доблестными люфтваффе передовых частей наступающих войск противника, — майор Данкль, вызванный своим начальством, старался выглядеть удрученным, скрывая бьющую через край радость. Ему повезло, большая часть штаба группы армий «А» осталась в кольце русских войск Если бы не вызов в управление по поводу провала операции, он тоже мог быть там, в заснеженной степи, среди разрушенных поселков, под градом русских бомб и снарядов.
— Наши аналитики проверили последние донесения «Вайса» и считают, что он работал под контролем русских. Они передавали через него очень качественную дезинформацию.
— Не думаю, Фриц, что он стал бы работать под контролем. Вы уже ознакомились с его досье? Он фанатично ненавидел как большевиков, так и англичан с французами. Первых за «разрушение Российской империи», а вторых «за предательство русских патриотов». Именно поэтому он с нами и работал.
— И все же все переданное им накануне наступления — дезинформация. Причем очень грамотная и хорошо маскирующая истинные цели русских, — полковник Кребс смотрел на своего собеседника обличающим взглядом.
— Да, я тоже начал понимать это после начала наступления русских. Кажется, они раскрыли «Вайса» и сумели дезинформировать его. И связано это, скорее всего, с действиями его шефа. Особенно с неудачей нападения на командира тяжелой танковой бригады.
— Так. Будем исходить из этой гипотезы, — полковник слегка смягчил строгость тона и взгляда. — Иначе получается, что ваш агент был «подсадной уткой».
