Наши гляделки продолжались минуты две-три, не более, но за это краткое время алкоголь полностью покинул мои вены и голову. Я уже лучше соображал и в памяти попытался разыскать какую-либо информацию о князьях Ромодановских. Все, что мне удалось вспомнить, так это была малая толика информации о том, род Ромодановских является одним из ответвлений рода Стародубских, а те пошли от самого Рюрика. Но эта информация меня мало интересовала, ведь боярин Федор Иванович, как только Петр Алексеевич отобрал у своей сестры Софьи государственную власть, начал заниматься политическим сыском, став главой Преображенского приказа.
Недолго продолжались мои мысленные метания в поисках спасения и информации об этом человеке, как послышался его скрипучий голос:
— Ну что, мил сударь, нашел себе хорошую работенку под бочком у государя, а почему ко мне не явился, не доложился и не представился? Я государя берегу, берегу от всяких прощелыг, а как их всех отошьешь, когда ты к нему уже десять лет назад подкатился и хорошее впечатление начал производить. Ну да ладно, собирайся, и ко мне поехали, поговорить надоть.
Князь-кесарь Федор Юрьевич повернулся и величественной поступью направился к выходу из дворца, а я, как был, трусливой собачонкой, на бегу схватив легкую накидку, помчался вслед за боярином.
4
В простенькой накидке и легком кафтанчике я выскочил на улицу, прямо на мороз, но замерзнуть не успел, у самого дворцового крыльца уже стоял большой возок для дальних поездок. Два усатых и могучих берейтора помогали князю-кесарю Федору Юрьевичу подняться в возок, и когда он скрылся в его глубине, то один из берейторов обернулся и пальцем мне показал, чтобы я забирался внутрь. Меня аж пот пробил, как это я, простой простолюдин, могу ехать в одном возке с великим русским боярином! Но мне не дали времени на обдумывание ситуации, второй берейтор подошел ко мне и, взяв за порты и ворот, с силой зашвырнул меня внутрь боярского возка.
— Выпить водки хочешь, чтобы головную боль унять? — Над ухом послышался чуть-чуть участливый скрипучий голос.
Я в ответ отрицательно помотал головой. Как в такой темнотище Ромодановский смог рассмотреть это мое отрицательное мотание головой, я не знаю, но он увидел и больше ко мне с участливыми и просто вопросами не приставал. А я, больше ориентируясь на пальцы рук, сумел на ощупь добраться до сиденья возка и на нем удобно устроиться. Мне повезло уже одним тем, что Федор Юрьевич сидел напротив меня, а я мог спокойно посидеть один, размышляя о том, что же со мной это такое происходит. Почему этот страшный боярин так заинтересовался моей личностью?
Но ответа на этот вопрос я не успел найти, возок остановился, появились знакомые берейторы и, бережно поддерживая боярина под локоток, помогли Ромодановскому выбраться из возка и взобраться на крыльцо большого, добротного и красивого терема. На меня берейторы уже не обращали никакого внимания, поэтому мне пришлось самому выбираться из возка и по глубокому снегу идти к крыльцу. Поднимаясь по ступеням крыльца, я подумал о том, откуда в Санкт-Петербурге мог появиться такой большой и красивый терем, в строящемся на Неве городе в основном строили каменные дома.
В этот момент меня сзади крепко обняли и потащили с крыльца, я совершенно не ожидал этих объятий, поэтому не смог вовремя оказать сопротивление, кубарем слетев с крыльца. Разумеется, когда тебе не везет, то не везет до конца, со всего размаха я лицом влетел в громадный сугроб снега. Знаете, это несколько неприятно при тридцатиградусном морозе, да и к тому же легко одетым оказаться в снегу. Но тем не менее мне пришлось выбираться из сугроба, и когда я почти из него выбрался, то лицом уткнулся в раскрытую медвежью пасть, из которой несло теплом и смрадом. В свете единственного факела, который светил с крыльца, мне едва удалось рассмотреть стоящего на задних лапах, ростом почти с меня, настоящего медведя, который стоял, положив передние лапы на мои плечи.
Это настолько поразило меня, что я замер на месте, не зная, что делать, куда бежать, куда скрываться?! А в этот момент снова послышался знакомый скрипучий голос Федора Юрьевича, который смеялся и приговаривал:
— А ты, Лешка, ему стопку водочки налей, вот Мишка от тебя и отстанет. Понимаешь, этот медведь очень любит выпить. Кто ко мне в гости идет, тот ему всегда анисовки и наливает. А ты этого правила не знал, вот Мишка тебя в мой терем и не пускает. Ну да ладно, — Федор Юрьевич ласково обратился к своему медведю, — Миша, хватит к добру молодцу приставать и пропусти его ко мне в гости. На обратном пути он обязательно тебе чарку водочки поднесет. А сейчас он мне нужен. Нам с ним поговорить нужно, а то завтра утречком он должен уже у государя быть, тот не любит, когда его секретари опаздывают.
Медведь словно понял слова боярина, снял лапы с моих плеч и поспешил в глубь заснеженного двора. А я все стоял и боялся с места двинуться, размышляя о том, откуда здесь медведь появился, почему меня не задрал и слов князя-кесаря Ромодановского послушался. В этот момент я даже мороза не чувствовал, пока один из берейторов добродушно не толкнул кулаком меня в плечо, подсказывая, что пора идти в терем.
Только я перешагнул порог терема, как меня встретил совсем молоденький слуга, лет десяти, не старше. Прикрывая ладошкой пламя свечи, чтобы оно не погасло от сквозняков, парнишка пошел впереди, освещая и показывая мне дорогу. Долго идти не пришлось, на втором этаже находилась большая светлица с небольшим столом посреди помещения и двумя креслами с высокими спинками. Служка подвел меня к одному из кресел и сделал приглашающее движение рукой, предлагая занять одно из них. У меня захватило дух, мне еще не приходилось бывать в таких светлицах. Паркетный пол, большая люстра с восковыми свечами над головой, изразцовый бок голландской печи создавали необъяснимый уют, в светлице было светло и тепло и приятный аромат от горящих над головой свечей.
Пока я осматривался, служка исчез, но в светлицу уже входил князь-кесарь Ромодановский, который успел переодеться. Сейчас на нем был легкий шелковый зипун, атласная рубаха, полотняные порты и татарские ичиги. Федор Юрьевич подошел к креслу, стоящему напротив меня, и по-хозяйски в нем устроился, чтобы сразу же вперить в меня взгляд своих глаз. Но на этот раз боярин долго не молчал, а заговорил ласковым голосом, но взгляд его глаз оставался жестким и оценивающим.
— Ну что ж, брат Лешка, государь Петр Алексеевич попросил меня встретиться с тобой и ввести в курс тех государственных дел, которыми тебе придется заниматься, но о которых никто на белом свете ничего не должен знать и слышать. Он долго ожидал момента, когда тебя можно было бы привлечь к этой работе, два месяца назад решил, что это время наступило, и забрал к себе тебя от Александра Даниловича. Светлейший князь очень неплохо о тебе отзывался. К тому же ты парень понятливый и сметливый, поэтому я не буду ходить вокруг да около, а сразу же перехожу к разговору о деле.
В этом месте Федор Юрьевич сделал паузу, не спуская с меня жесткого взгляда своих глаз. От его слов меня бросило в жар, хотя не сказал бы, что в светлице было очень жарко, дрожащими от волнения руками я расстегнул накидку и сбросил ее с плеч.
