– Так ты, стало быть, не один?
– Все, кто после ран минувших отдыхал, княже, разом порешили к общей рати ехать!
Действительно, от конюшни и бани, от хором, отведенных под постой боярам и кубенскому княжичу, к ним потянулись молодые бояре, с надеждой глядя на Вожникова: возьмет или прогонит?
– А ведь я даже имен ваших не знаю… – вздохнул князь Заозерский, глядя на жизнерадостного юнца с голубыми горящими глазами и рыжим пушком на подбородке и верхней губе.
– Боярский сын Даниил, княже! – с готовностью выпалил паренек.
– А меня Вонуфием отец с матерью нарекли! – поторопился сообщить второй мальчишка, с рыжими кудрями, торчащими из-под тафьи.
– Меня – Фролом!
– Владислав я!
– Ярополк!
– Афанасий!
Егор закрутил головой, пытаясь запомнить имена. Раненых он оставлял около трех десятков, боярских детей во дворе собралось человек восемь. Видимо, кто-то был в доме или в городе, а кто-то все же остался в Ладоге долечивать раны. Однако общий настрой молодых воинов ему понравился. Молодцы. Патриоты. На таких можно положиться.
– Коли ваша совесть требует меч во имя справедливости обнажить, не мне ей перечить, – сказал Вожников. – Идите отдыхать. На рассвете выступаем!
Утром в движение пришел весь Господин Великий Новгород, но сотни князя Заозерского, как всегда, оказались самыми стремительными. Выйдя на Волхов вместе с ополченцами, бояре и ватажники из его дружины на рысях умчались вперед, только через два часа перешли на шаг, давая отдых коням, потом снова на рысь, еще час отдыха, потом снова рысь – и к закату вошли на улицы обширных предместий Русы. Солеварни здесь стояли далеко друг от друга, а потому и сам город больше походил на очень большую деревню из разбросанных тут и там обширных дворов. Путников ждали котлы с горячей кашей и сытом, лошадей – ясли с овсом и охапки сена. Всем оставалось только поесть и ложиться спать. Чтобы утром снова подняться в седла и мчаться вверх по Ловати, высекая подковами ледяную крупку из широкой, но извилистой зимней дороги.
Вторая остановка была в городе Холм, третья – в Великих Луках, где конница сменила вымотанных до предела лошадей на свежих.
Этот город считался порубежным, Новгород и князь Витовт владели им совместно
[26]
, и потому Егор отправил сюда вперед Угрюма с его опытными остепенившимися ватажниками, которые все вместе изображали охрану обоза. Перед подходом главных сил они должны были захватить изнутри ворота и оружейные склады, сдержать вражескую стражу. Однако литовские порубежники оказались на диво сообразительными и при появлении на реке сразу нескольких тысяч русских воинов предпочли не класть головы понапрасну. Скинув броню, они прикинулись мирными горожанами, благо жили по домам, а не в казармах, и затаились, ожидая, что решат победители.
Вожников приказал воеводе привести их к присяге Новгороду и забрать оружие, чтобы по глупости чего не учинили. Архиепископ Симеон, ехавший вместе с войском в легком возке, тоже согласился, что кровь лишняя ни к чему – и на рассвете армия двинулась дальше уже по чужой земле, оставив за спиной первый из освобожденных городов.
Вскоре после полудня конница вышла к Западной Двине, а к вечеру нагнала медлительный и тяжелый обоз с ратными припасами. Ровно в полдень двадцать первого февраля окрестности стольного города Витебска наполнились вооруженными всадниками. Все случилось настолько внезапно, что из обширных ремесленных слобод, окружающих столицу воеводства, под защиту стен не успел убежать практически никто. Еще немного – и ватажники просто ворвались бы в город с ходу, но кто-то из излишне глазастых караульных ударил в набат, стража тут же захлопнула все ворота. Мосты поднялись буквально перед мордами новгородских коней.
– Даже коснулся его рукой, княже! – похвастался вернувшийся с докладом боярский сын Даниил. – Он начал подниматься, когда всего с десяток шагов до него оставалось! Чуть-чуть не поспели! – Юный воин весь раскраснелся, а разгоряченный конь под ним крутился юлой. – И что теперь?
– Теперь нам тут не меньше года стоять, – оценил мощь высоких каменных стен сын князя кубенского Семен. – Эти штурмом не взять, токмо осадой.
– Угрюм, Никита, ватажников по слободам разошлите, пусть дома занимают. А то как бы кто из местных сдуру избы не запалил, – приказал Егор. – Осаду держать лучше в тепле, возле печи да на полатях. И это… Не забывайте, мы их освобождать от латинянства пришли, а не мстить за что-нибудь али грабить. Так что поаккуратнее. Княжич Семен! Ты с боярской сотней занимай слободы, что напротив западных ворот. Учить тебя не стану, ты эту науку по наследству знать должен, с молоком матери впитать. Я же в ожидании обоза крепостицу осмотрю повнимательнее.
Могущество крепостных стен Витебска и вправду производило угнетающее впечатление. Прежде всего они были каменными. Невероятная редкость в этом мире, полном леса и умелых плотников. Тем не менее основавшие город витебские князья не пожалели сил и средств, чтобы огромную, в полторы версты длиной, стену поднять из камня, да еще и усилить ее тремя десятками башен. Мало того, внутри имелась еще одна крепость, размерами мало уступающая обширному подворью Егора на озере Воже – но здесь она поднималась над городом на высоком холме с крутыми склонами.
Итого: двадцатиметровый вал, поверх которого десятиметровая стена, дальше холм высотой метров пятьдесят, над которым поднимается еще метров двадцать каменных укреплений. И это не считая того, что внутри город тоже, по слухам, был разделен стенами на части
[27]
. Радовало только то, что на улице стояла зима, и атакующим не понадобится переплывать ров. Кроме того, стена не была рассчитана на оборону пушками – она плавно повторяла изгибы текущего перед ней ручья. Да и бойницы со стволами виднелись только в мощных надвратных башнях.
– Справимся, атаман? – неожиданно громко спросил Федька, ехавший за Вожниковым по пятам.
– Все в руках Божьих, – не рискнул бахвалиться Егор. – С него лучше и начать. Как там наш архиепископ, прибыл?
– Сейчас узнаю! – Юный боярин поворотил коня и дал ему шпоры.
Симеон приехал вместе с обозом, и пока тот втягивался на слободские улицы предместья, поспешил к восточным воротам, потребовав к себе внимания.
– Я, пастырь Церкви Христовой, милостью вселенского патриарха поставленный на кафедру Великого Новгорода, принес вам слово истинное, дети мои! – ударил архиепископ посохом в мерзлую землю. В этот раз он был одет во все красное, как и положено иерарху, и впечатление производил немного зловещее. – Именем Господа нашего Иисуса Христа требую от вас, жители города Витебска, кои в Бога веруют, немедля раскрыть ворота и впустить наше христианское воинство.
