— Да? Очень мило с его стороны!
— Ас нашей не мило, что ли? — возмутилась я.
— Согласись, что другой просто сказал бы спасибо или
предложил денег. А это так красиво, так изысканно! Что же ты сидишь как
засватанная, беги, звони Мотьке.
— Да! Конечно! — Я бросилась к телефону и увидела
конверт, оставленный Федором. Он не был запечатан. Все — как в лучших домах! В
конверте лежала записка: «Дорогие девочки! Не знаю, как и выразить вам мою
благодарность! Это ведь не имеет цены! Примите от меня эти цветы и конфеты и
помните — если вам когда-нибудь что-нибудь понадобится, я всегда к вашим
услугам. Ваш Феликс Ключевский». К сему была приложена визитная карточка.
С ума сойти! Я тут же набрала Мотькин номер, но записку
сунула в карман. А то мама сразу поймет, что я наврала.
— Мотька! Под любым предлогом отпросись у мамы! Беги ко
мне!
— А что случилось?
— Феликс прислал нам с тобой по букету роз и по коробке
конфет. Это даже не коробка, а целый громадный ящик, да какой красоты!
— И мне тоже? — растерянно спросила Мотька.
— Конечно! Две коробки и два букета. Для меня и для
тебя. Моть, а ты маме что-нибудь говорила? — шепотом спросила я.
— Да что ж я, сумасшедшая?
— Понимаешь… Погоди, я возьму телефон к себе! Ну вот, я
придумала роскошную версию — мы предупредили не покушение, а угон! И он нас за
это благодарит!
— Но ведь дядя Юра знает!
— Ну и что? Он не скажет: пожалеет мамины нервы. Да,
Мотька, он ещё такую записку прислал — рехнуться можно!
— Аська, умоляю, прочти!
— Придешь, прочтешь сама!
— Ладно, попробую вырваться! Дело в том, что Мотькина
мама по воскресеньям её воспитывает. И при этом они вместе убирают квартиру.
Так что обычно в первой половине дня в воскресенье Мотьке из дома не вырваться.
Но тут через десять минут она уже была у меня.
— Ой, Аська! Какие цветы! Мне никогда ещё цветов не
дарили… А конфеты! А коробка! К ней и притрагиваться жалко!
Прочитав записку, Мотька даже слезу пустила.
— Что за человек, Аська! Ты подумай — ведь это просто
принц из сказки!
В этом определении, безусловно, было зерно истины. Мотька
ещё поахала да попричитала, а потом вдруг заявила:
— Необходимо повидать этого Феликса или хотя бы его
шофера.
— Зачем?
— Предупредить, чтобы придерживался нашей версии, а то
пойдут разговоры… словом — сама понимаешь.
— Завтра мы сможем ему позвонить, вот здесь его
телефоны. Рабочий и домашний.
— Так давай ему сейчас позвоним! Судя по номеру, он
живет где-то в районе Таганки. Давай, звони!
Я набрала номер. Телефон был на автоответчике. Я положила
трубку.
— Что?
— Ничего. Автоответчик.
— Вот и надо было на автоответчик наговорить, а то мы
его в банке ещё неделю можем отлавливать.
— Твоя правда.
Я снова набрала номер и после сигнала «оставила сообщение»,
как теперь выражаются.
— Это Ася. Большое вам спасибо за подарки. У нас к вам
просьба: не говорите маме, как было дело, скажите, что мы предотвратили угон
вашей машины. Спасибо ещё раз!
Сказать по правде (ой, кажется, и я заразилась от Тюхи), я
была даже рада, что не пришлось говорить с Феликсом на глазах у Мотьки.
— Теперь можно спать спокойно. Думаю, они нас не
продадут.
— Они-то — нет, а вот Иветта…
— А что Иветта?
— Она может проболтаться. Они там, в театре, все такие
сплетники… Хотя нет, Иветта вроде бы нормальная тетка. Серьезная, без этих
театральных штучек… Ладно, Бог не выдаст, свинья не съест!
— Аська, мне пора, мама на полчаса отпустила! Еще как
она на все это посмотрит! Ты же знаешь её.
— А ты сказала, в чем дело?
— В общем и целом.
— А она?
— Покачала головой и отпустила. Ладно, до завтра! Ой,
Ась, а торговать-то завтра пойдем? А то я что-то застоялась!
Мы обе покатились со смеху.
— Конечно, пойдем!
Глава X. Княжна инстасса
В понедельник с утра начались неприятности. Первое, что мы
увидели, войдя в школу, было написанное большущими буквами объявление о том,
что вместо пятницы, когда мы не учились из-за бомбы, мы будем учиться в эту
субботу. Затем на уроке литературы я сцепилась с Марфушей. Женька Зимин спросил
её о Северянине: мол, какое место занимает этот поэт в истории русской поэзии.
Марфа сказала, что никакого. Декадентские рифмованные бредни. Я этого стерпеть
не могла. Северянина обожаю. Я подняла Руку.
— Монахова, ты хочешь высказаться по этому поводу?
— Да! Марфа Кузьминична, вы глубоко не правы!
Северянина уже давно признали крупным поэтом.
— Это кто же его признал?
— Как кто? И критики, и читатели, и вообще… вся
литературная общественность. У него стихи замечательные, музыкальные…
Марфа наша хоть и старая, но азартная, вовлечь её в спор
ничего не стоит. А сегодня, перед уроком, многие взмолились: кто может —
затяните урок, чтобы она поменьше спрашивала.
— А что, Ася, ты знаешь наизусть его стихи? —
спросила Марфуша, сверкая глазами.
— Конечно, знаю, и много! Они сами запоминаются!
— Ну-ка, прочти нам что-нибудь, а мы обсудим, это всем
полезно.
— Пожалуйста! С удовольствием:
Моя дежурная адъютантесса,
Принцесса Юния де Виантро,
Вмолнила в комнату быстрей экспресса
И доложила мне, смеясь остро:
— Я к вам по поводу Торквато Тассо!
В гареме паника, грозит бойкот!
В негодовании княжна Инстасса
И к светозарному сама идет!
И в этих отгулах рванулись двери
И изумительнейший гастроном,
Знаток изысканнейших эксцессерий
— Инстасса въехала на вороном
— Достаточно, Ася! — прервала меня Марфа. —
Вы что-нибудь поняли, ребята?
— А чего ж тут не понять? — отозвался Вадик
Балабушка. — Сперва адъютантесса пришла, а потом и княжна пожаловала.
— И не просто причапала, а на вороном прискакала.
Класс! — поддержал его Витька Воскобойников. — Слушай, Монахова, мы
тебя теперь княжной Инстассой звать будем. Тебе очень подходит, правда, Вадька?
