— Ладно, давайте сворачиваться, что-то день сегодня уж
больно неудачный!
По дороге домой Костя вдруг спросил:
— Ася, а ты пленку вчера слушала?
— Какую пленку? — Как какую? Я что, зря «жучки»
ставил с опасностью для жизни?
— Ой, я забыла совсем! Но вчера же было воскресенье, и
там никто не работал!
— Все равно! Надо прослушать, мало ли…
— Да, конечно, как приду, сразу прослушаю!
Мы уговорились продолжить торговлю послезавтра, так как
завтра у нас с Мотькой карате.
— Не забудь про пленку! — напомнил мне Костя.
— Теперь уж не забуду! — успокоила его я. Дома,
кроме тети Липы, никого не было.
— И где это тебя носит после школы? Голодная небось?
Иди скорее обедать, я уж который раз суп грею!
Я помыла руки и с наслаждением села за стол.
— Асютка, что это у тебя за магнитофон? И куда ты свой
девала?
— Это Костин, а мой сломался, и он взял его чинить.
— А свой тебе на время дал, что ли?
— Ну да! Чтобы мне не скучно было.
— Хороший парень, однако!
— Да, неплохой!
Ох, до чего же трудная жизнь у сыщиков! Особенно если они
сами «под колпаком»! Кто бы мог подумать, что тетя Липа заметит разницу между
магнитофонами! Да, надо все время быть начеку.
После обеда я пошла к себе и тихонько включила маг. На
пленке ровным счетом ничего не было.
Остаток этого муторного дня прошел нормально. Похоже, Сережа
ничего папе пока не сказал.
Глава XI. Женщина в шубке
Прошло ещё несколько дней. Все было спокойно. Феликса мы ни
разу больше не видели, ничего о нем не знали. Я каждый вечер добросовестно
слушала пленку, но абсолютно ничего интересного не почерпнула, кроме забористых
ругательств. А в нашем доме уже начиналась подготовка к дедушкиному приезду.
— Хотела бы я знать, — говорила мама тете
Липе, — где будет жить эта дама? У нас или в гостинице?
— Да зачем же в гостинице, ежели она жена? —
удивилась тетя Липа.
— Ну, пока она ещё не жена!
Дело в том, что дедушка мой влюбился! Влюбился в парижанку,
бывшую балерину «Гранд опера». Когда он в последний раз был в Москве, то вел
себя как-то странно. Первой о том, что с ним происходит, догадалась Мотька. А в
последний день, перед отъездом на очередные гастроли, дед объявил, что
собирается привезти в Москву свою невесту — Нину Лаваль. Вообще-то она русская,
но родилась и живет в Париже. И вот они скоро должны приехать. Но мама
относится к этому с явным недоброжелательством. Я тоже поначалу оскорбилась и
возмутилась, но, когда поняла, что мама и тетя Липа заранее невзлюбили
парижанку, я для себя решила, что буду на её стороне. Ведь я так люблю деда!
Я уже легла спать, как вдруг вспомнила о «жучках». Мне
ужасно не хотелось опять слушать реплики маляров и сантехников, но долг сыщика
прежде всего! Я включила магнитофон и, чтобы не заснуть, стала раскладывать
пасьянс.
И вдруг мое внимание привлек женский голос. Этого ещё ни
разу не было! Я прокрутила пленку немного назад. Сначала голоса слышались
невнятно, а потом, видимо, собеседники перешли в кухню, поближе к «жучку».
Женский голос спросил:
— А когда же он будет?
— Без понятия, — отвечал уже знакомый мне голос
штукатура Семы.
— Но он часто тут бывает?
— Бывает.
— Один приезжает или с женой?
— Жены что-то мы тут не видали. Все сам.
— А это он тут охрану установил?
— Кто же еще! Ясное дело! А вам чего, дамочка,
вообще-то нужно?
— Да мне повидать бы его, а подобраться к нему трудно.
— А вы ему кто будете?
— Да никто! Я журналистка, интервью хотела у него
взять!
— Журналистка? Так вам не сюда, вам к секретарю его
обратиться надо! Если хотите, могу телефончик дать. Мы с ним тоже только через
секретаря — если что.
— Спасибо вам большое, записываю! Еще раз спасибо! До
свидания!»
Женщина ушла. Через некоторое время я опять услышала голоса.
Сема разговаривал со своим напарником:
— Слышь, Илюха, чегой-то мне эта баба не понравилась!
— А че, по-моему, вполне справная!
— Справная-то справная, да на журналистку вроде не
похожа. И вопросы у неё какие-то дурацкие!
— А что, дурных журналисток, что ли, не бывает?
— Я вот как рассуждаю: вопросы такие разве что совсем
соплюха может задавать, а это уже взрослая баба. Если журналистка — зачем она
хозяина тут ищет, неужели сама не знает, что надо к секретарю обратиться?
— Так что ты думаешь?
— Или у неё крыша поехала, или она чего-то
замышляет! — Чего?
— Почем я знаю! Но подозрительная бабенка, очень даже
подозрительная!
— Так, может, предупредить ребятишек?
— Каких ребятишек?
— Ну, этих, охранников!
— Молоток, Илюха! Давай, иди к ним и все расскажи как
есть.
— Да нет, Сема, лучше ты иди, ты чего-то подозреваешь,
тебе и карты в руки. Давай, иди!
— Нет, пошли вместе, тем более рабочий день все равно
кончается! Соберем манатки и пойдем!»
На этом разговор закончился. Интересно, очень интересно! Я
глянула на часы. Поздно, половина двенадцатого. Значит, придется все отложить
до завтра, да и то с утра я могу только с Мотькой поделиться новостями. Одно
хорошо — рабочие предупредят охрану. Что же это за женщина? Действительно
нерасторопная, начинающая журналистка, бывшая возлюбленная Феликса или
подосланная его врагами убийца? Но для убийцы она слишком уж неосторожна и
неумна. Сема прав. И для журналистки — тоже. Значит, скорее всего бывшая возлюбленная.
Но и бывшая возлюбленная тоже может быть убийцей! А вдруг она хочет свести с
ним счеты? Или она сошла с ума от любви к нему? Меня бы это не удивило! Я с
нежностью взглянула на розы, все ещё стоявшие у меня на столе.
Утром я, выскочив из дому раньше обычного, помчалась к
Мотьке — обсудить впечатления.
— Подумать надо, — сказала Мотька, выслушав мой
рассказ. — Конечно, может быть, это зацепка, а может, и вовсе ерунда.
Черт, с одной стороны, полезная штука эти «жучки», а с другой, если мы узнаем
что-то важное, как мы объясним, откуда информация?
— Да-а! — глубокомысленно проговорила я.
— Вот то-то и оно! Опять мы в дурацком положении, как
тогда — с Альбининой квартирой. Знаем много, а сказать не можем!
