— Вы думаете?
— Почти уверен! Есть женщины, не прощающие невнимания к
себе. Можете мне поверить!
Феликс горько рассмеялся.
— Вас тоже пытались взорвать?
— Взорвать? Нет! Время было иное. Но зарезать одна дама
меня хотела. Вот, видите, на руке шрам? Это я перехватил у неё нож!
Чего только иной раз не узнаешь! Дед никогда мне про это не
говорил.
— И что вы сделали с этой дамой? Вы ведь не сдали её в
милицию?
— Разумеется, нет!
— Вот видите! Мне тоже очень тяжело это сделать, но я
понимаю, что с такими людьми шутки плохи. Похоже, она одержима желанием
уничтожить меня, и если её не остановить, то могут пострадать и другие, совсем
посторонние люди. Сразу оговорюсь — если это она! Бывают ведь и ошибки. Все
кажется вполне очевидным, а потом оказывается, что обвинили ни в чем не
повинного человека. Тут надо разобраться! Я на днях, после разговора с
девочками, пытался её прощупать, но она вела себя как ни в чем не бывало. А
актриса она неважная, я хорошо её знаю.
— А скажите-ка мне, молодой человек, случись что-то с
вами, кто занял бы ваше место? Эта дама?
— Нет, мой заместитель.
— А если допустить, что и он тоже пострадает?
— Тогда, конечно, она… — Ас вашим заместителем ещё
ничего такого не случалось?
— Да, на него недавно напали в подъезде какие-то
бандиты, и только чудо его спасло. Сосед, каратист, как раз вышел на лестницу.
Но ведь такое случается сплошь и рядом.
— А нападавших не задержали?
— Куда там! Прогнали и слава Богу!
— Простите, молодой человек, но это не может быть что-то
более серьезное, нежели дамские страсти?
— Вы имеете в виду мафию?
— Да.
— Не думаю.
— А почему, простите?
— Мне не хотелось бы сейчас вдаваться в подробности,
но, будь это мафия, я уже давно был бы покойником. По-моему, это, так сказать,
частная инициатива. А вот чья — это вопрос.
— Короче говоря, как вы намереваетесь обезопасить себя
и людей, вас окружающих? Соседей, к примеру?
— Игорь Васильевич, дорогой, — с мукой в голосе
произнес Феликс, — не думайте, я все сообщил майору, который ведет дело о
первом покушении, даже назвал предположительный номер машины хромого парня.
Пусть они сами выйдут на Шуркову, поймите: назови я её, мне неизбежно пришлось
бы упоминать о девочках, а зачем им это? Пусть милиция разберется. И ещё я
сменю охрану в подъезде. Посажу тут своих ребят, афганцев. Это надежнее.
Надеюсь, в ближайшие дни или даже часы все выяснится. А я до конца дней буду
благодарен вашей внучке и её подружке. Они уже дважды спасли меня! И если я
смогу что-то для них сделать…
— Ну, ладно, ладно! Пошли к гостям. Время позднее, они
скоро начнут расходиться, а хозяин куда-то пропал.
Я отскочила от двери.
— Игорь Васильевич, одну минутку!
— Да?
— Вы сегодня так пели!
— Кажется, действительно недурно! Пошли!
Мотька осталась у меня ночевать, как всегда в подобных случаях.
Но я настолько вымоталась за этот день и вечер, что у меня даже не было сил
пересказать ей разговор дедушки с Феликсом. Зато утром мы проснулись раньше
всех в доме, и я во всех подробностях передала ей эту беседу.
— Он ещё сомневается! — возмутилась Мотька. —
А вообще, подруга, я от него устала, сил больше нет! Ну его к бесу! Давай лучше
про концерт поговорим! Какой Игорь Васильич счастливый! Так петь! Если хочешь
знать, я за одного Игоря Васильича десять Феликсов отдам! Я вчера смотрела на того
и на другого — разве их сравнишь! Красивый он, Феликс, даже очень, но Игорь
Васильич лучше!
— Ну ты скажешь! — засмеялась я. — Дед,
конечно, красивый, но…
— Это потому, что он твой дед! Понимаешь, какая кому
радость от красоты Феликса? Одни неприятности!
— Мотька, ты настоящая «сыриха»!
— Ну и пусть! Меня не убудет! Игорь Васильич — Артист с
большой буквы, а этот — просто денежный мешок!
— Знаешь, что сказала бы Марфуша на эти твои речи?
«Дети, мне это напоминает басню Эзопа „Лиса и виноград“.
Ох, как разозлилась Мотька! Видно, я попала в самую точку!
Еще минута, и мы бы с нею поссорились, но, к счастью, дверь распахнулась, и в
комнату на бешеной скорости ворвался Мефистофель, а за ним чинно вошел Лорд с
таким скорбным выражением морды, что я тут же вскочила и начала одеваться.
Обычно в этот час бедный пес уже' давно выгулян и покормлен. Тофик забрался к
Мотьке на руки и громко запел. Всю её злость как рукой сняло!
— Погоди, Аська, я с тобой! Внизу дежурили незнакомые
парни. Неужто Феликс уже успел сменить охрану?
Мы вышли во двор.
— Аська, пошли, проводишь меня!
— С какой стати? Твоя мама ведь уехала, пойдем к нам
завтракать, столько всего вкусного осталось…
Но тут к нам подбежала Лялька Дубова, которой после истории
с ложным доносом Макс Гольдберг дал кличку «Ля-ля-фу», по аналогии с модной
песенкой «Ля-ля-фа».
— Аська, это правда, что твой дед на иностранке
женился?
— А тебе какое дело?
— Да ладно тебе, скажи: жалко, что ли?
— Нет, не жалко. Правда! Женился! На иностранке! И что
дальше?
— А говорят, она в окошко корзину цветов выкинула?
— Что? — оторопела я.
— А вон, погляди сама! Это не ваши цветы?
Действительно, возле мусорных контейнеров валялась давешняя
корзина с лилиями. При виде поломанных, замерзших цветов щемило сердце.
— Ну ты и дура! — сказала Мотька.
— Ты зато умная! Прихлебательница!
Мотька схватила Ляльку за воротник, встряхнула её и вместе с
ней повалилась на снег. Не знаю, чем бы дело кончилось, но к ним подскочил Лорд
и так залаял, что Лялька взвыла, наподдала с перепугу Мотьке и бросилась
бежать!
— Попадись мне еще! — крикнула вдогонку
Мотька. — Вот погань! Дай руку, а то она мне локтем в живот заехала,
больно!
Я помогла Мотьке подняться, стряхнула с неё снег.
— Мотя, что случилось? — спросила вышедшая из дому
мама. Ей пора было в театр. — Деточка, ты ушиблась? Нет? Ну и хорошо!
Идите скорее завтракать, там столько вкусного осталось!
— Не пойду! Спасибо! Но не пойду!
— Почему? Мотя, что случилось!
— Мама, да тут эта задница, Лялька, назвала её
прихлебательницей! Мотька вдруг расплакалась.
— Матильда! Не смей реветь! — прикрикнула на неё
мама. — Тебе в жизни ещё много всякой дряни встретится, так что, из-за
всех реветь?! Сию минуту прекрати! Чтобы жить нормально, надо уметь никому не
завидовать и не обижаться по мелочам! Впрочем, ты и так совсем не завистлива, а
если ещё запомнишь то, чему меня научил твой обожаемый Игорь Васильевич,
будешь, как говорится, кума королю: обидчивость — признак глупости.
