Речь шла о торговле наркотиками. Стоял когда-то у Курского вокзала киоск, торгующий мороженым. Обычный киоск, такой же как все, я сам пару раз брал там мороженое в жаркую погоду. Но когда сменились времена, то сменились и мороженщики. В частности, в том самом киоске у Курского вокзала появились какие-то азербайджанцы, которые из простого киоска сделали настоящую крепость, хотя продолжали продавать все то же мороженое. Всегда в киоске было непременно двое продавцов, хотя ассортимент у них был самый никудышный, и тот единственный стаканчик мороженого, который был виден за стеклом, выглядел музейным экспонатом, настолько он был дряхл. Основная торговля шла через заднюю дверь, обращенную к стене дома, и там продавали не мороженое, а наркотики. Это знали почти все, об этом возмущенные люди писали в газету, но киоск продолжал стоять, и когда участковый инспектор заходил туда с проверкой, его встречали, как лучшего друга.
Конечно, прихлопнуть киоск вместе с участковым инспектором было бы проще всего, и, на мой взгляд, правильнее. Но в МУРе мудрые головы рассудили иначе и держали этот киоск под пристальным наблюдением, регистрируя и покупателей, и поставщиков, и просто прохожих. Конечно, с помощью этого наблюдения было решено немало дел, но меня лично всегда раздражало, что он продолжал стоять, все так же там продавалась всякая дрянь, и это убеждало людей в безнаказанности наркомафии.
Грязнов решил использовать именно этих парней, они его тоже давно раздражали. Он дождался момента, когда к ним поступила партия товара (не мороженого), и нагрянул туда с милицейской группой захвата. Азербайджанцы страшно перепутались, предлагали какие-то деньги, потом потребовали вызвать их адвоката.
Грязнов позволил им позвонить, и они чуть успокоились. Разговор был прослушан, они звонили не адвокату, а некоему Рустаму Мамедову и просили о помощи против «чужих ментов». Грязнов приехал на квартиру к этому Мамедову еще до того, как тот успел начать действовать, потому что жил тот рядом, на «Новокузнецкой».
Открыв дверь, он был ошарашен появлением целой группы оперативников, но нашел в себе решительность потребовать:
— Ордер имеете?
— Ага, — улыбнулся Грязнов и показал свой пистолет. — Подходит?
Тот развел руками и впустил их.
— Ты все понял? — был первый вопрос Грязнова.
— Чего тут непонятного, — вздохнул тот. — Остается выяснить — сколько?
Грязнов усмехнулся, спрятал пистолет и бросил милиционерам:
— Все, ребята, свободны.
Он упал в кресло и вытянул ноги.
— Только имей в виду, командир, — предупредил Мамедов. — Я уже плачу, и те, кому я плачу, могут оказаться повыше тебя.
— Ты что, сдавать их надумал? — спросил Грязнов на всякий случай.
— За «чайника» меня держишь? — нахмурился Мамедов.
— Тогда вот что, Мамедов, — сказал Грязнов. — Тут недоразумение вышло. Моя фамилия — Грязнов, может, слышал?
Мамедов налил себе газированной воды из сифона и спросил:
— А чего ты тогда мелочевкой промышляешь, Грязнов? Ты же из МУРа, если ты, конечно, тот Грязнов.
— Я тот, — подтвердил Слава, — и мелочевкой не промышляю. Ты понял, что ты у меня на крючке?
— Тут можно поспорить, — уклончиво заметил Мамедов. — Но мне интересно, а что ты, собственно, хочешь?
— У вас в Баку, — объяснил Грязнов, — есть лагерь для русских военнопленных. Тех, кто на стороне армян. В этом лагере работают охранниками два типа. Они нужны мне здесь, в Москве.
— А почему ты ко мне обратился? — спросил Мамедов.
— Я не к тебе, Мамедов, — усмехнулся Грязнов. — Я к вам. Я терплю вас уже пять лет, и терпение мое кончается. Тебе рассказать, что начнется потом, когда оно кончится?
— Э-э… — отмахнулся Мамедов. — Зачем нам портить друг другу настроение. Тебе их нужно доставить в упаковке или сам паковать будешь?
— Сам, — сказал Грязнов. — Вы их вербуете на выгодное дело в любом городе России. Остальное наша забота.
— А с киоском как? — спросил Мамедов.
— Слушай, Мамедов, не наглей, — рассердился Грязнов. — Ты вот здесь, на «Новокузнецкой», живешь, а я каждое утро от «Выхино» до Петровки своим ходом. Чувствуешь разницу?
— Чувствую, — кивнул Мамедов. — Если бы ты только захотел, майор, то уже бы на улице Горького жил.
— Чтоб киоском этим там больше не пахло, — сказал Грязнов.
— А если я его узбекам продам? — спросил Мамедов с заискивающей улыбкой. — Они ко мне давно подкатывают, а?
Грязнов покачал головой.
— Ну вы жулики, — сказал он. — Да продавай, аллах с тобой. Я им все равно жизни не дам.
— Так это им, — заулыбался Мамедов. — Куда тебе звонить, говори.
И хотя Грязнов рассказывал про этот эпизод с плохо скрытым восторгом, я слушал его хмуро. Меня эти близкие контакты с мафией никогда не радовали, и я прекрасно знал, что добрую треть всех преступлений совершают люди, состоящие осведомителями милиции и контрразведки. Но дело было особым, и выбирать средства, которые бы устраивали всех, нам не приходилось.
Константин Дмитриевич Меркулов появился на своем рабочем месте в среду, словно упав с неба. У него состоялся краткий и содержательный разговор с генеральным, потом он принял нескольких ответственных посетителей и, наконец, вызвал к себе меня. Вид у него был совершенно измученный, смотреть жалко.
— Да, — покачал я головой, — укатали сивку президентские горки… Можно подумать, это ты сам в Тюмени на этого типа нападал.
— Что, очень мерзко получилось? — спросил он с сожалением.
— Шито белыми нитками, — ответил я. — Чего еще ждать в ближайшие дни?
— Узнаешь из газет, — буркнул он. — У тебя нет желания поработать в президентской комиссии?
— Ни малейшего, — сказал я. — Тем более что если все пойдет, как мы планируем, то сдадим вам весь ваш Суд Народов очень скоро.
— Это каким же способом? — спросил Меркулов равнодушно.
— Способом умело проведенной операции. Мы выходим на Бэби, Костя! Можно сказать, что он у нас в руках.
— Зациклились вы на вашем Бэби, — вздохнул Меркулов. — А он уже и не игрок, а так, хулиган на трибуне. Если он начнет мелькать, его прихлопнут в минуту.
— Мы рассчитываем на обратную реакцию, — сказал я.
— То есть?
— Хотим направить его праведный гнев на бывших хозяев.
Эта простая мысль так его поразила, что он даже некоторое время задумчиво покачивался в кресле.
— Глупости, — сказал он. — Он никого не знает.
— Это же Бэби, Костя! Как он узнал про Люсина, а? А как он вышел на Стукалова? Ты хочешь сказать, что все произошло случайно? Без наводки?
— Мне не нравится ваше отношение к этому убийце, — хмуро заметил Меркулов.
