От такого чудовищного обвинения Турецкий только развел руками:
— Ну, знаете!..
— Сколько людей задействовано в подготовке операции? — спросил Вадим.
— Много, — уклонился от прямого ответа Меркулов.
— Теперь понятно, почему у вас проколы. И их будет все больше. А потом пойдет и утечка информации. Если уже не пошла.
— К операции привлечены только самые надежные люди, — заметил Меркулов.
— За всех вы ручаться не можете. И дело даже не в том, что кого-то купит Марат. Вы передержали ситуацию. Ваши люди перегорели.
— К операции все готово. Мы можем начать ее в любой момент. И начнем, как только найдем Марата.
— Вы его не найдете, — убежденно сказал Вадим.
— Найдём, — возразил Меркулов. — Он не залег на дно. А значит — найдем. Чуть раньше или чуть позже.
— К тому времени вся ваша подготовка пойдет насмарку. Люди не могут постоянно быть в напряжении.
На это Меркулову нечего было ответить. На него замыкались все звенья тщательно подготовленного дела. И он сам чувствовал: слишком большой размах, общая обстановка уже с трудом поддавалась контролю, и чем дольше все длится, тем больше вероятность провалов. Он ждал лишь сообщения из Иркутска — там было последнее звено, связывавшее Марата с убийством профессора Осмоловского и его лаборантки. Когда же сообщение пришло, было уже поздно: Марат исчез.
— Можно от вас позвонить? — спросил Вадим.
Меркулов подвинул к нему городской телефон. Вадим набрал телефон Петровича. На работе его уже не было. Но домашний номер ответил.
— Это я. Узнали? — спросил Вадим.
— Конечно, узнал. Как у тебя?
— Не очень. Мою квартиру пасут?
— Да. Двое. Может, мне их задержать? — предложил Петрович.
— За что?
— Ни за что! Для установления личностей. А потом передам известному тебе человеку, пусть с ними поработает.
— Ни в коем случае! — предостерег Вадим. — Не лезьте вы в это дело. Ни в коем случае! — повторил он.
— Ну, раз ты так говоришь — не буду, — согласился Петрович.
Вадим положил трубку.
— Я выведу вас на Марата, — помолчав, проговорил он. — Но если вы его снова упустите, больше я с вами дела иметь не буду.
— Каким образом вы это сделаете? — спросил Меркулов.
— Вы знаете, где мой дом?
— Да, знаем.
— Пошлите завтра к нему своих людей. Часам к одиннадцати. И пусть очень внимательно следят за обстановкой. И не дай Бог им засветиться — тогда ничего не выйдет.
— К одиннадцати утра? — уточнил Меркулов.
— Да. А теперь я пойду. Подпишите, пожалуйста, пропуск.
Меркулов поставил время и расписался. Передавая пропуск Вадиму, спросил:
— Надеюсь, мы с вами еще увидимся?
— Может, увидимся. А может, и не увидимся. Все будет зависеть от вас.
Вадим вышел.
— Однако! — только и сказал Турецкий.
— Он прав, — подал голос молчавший до тех пор Косенков. — Сработали, как совки. И вы, Саша. Извините, но и вы, Константин Дмитриевич.
— Ты больше не следователь Мосгорпрокуратуры, — произнес Меркулов.
— Я уволен? — спросил, побледнев, Косенков.
— Нет. С этой минуты ты — следователь Генеральной прокуратуры. И теперь будешь говорить не «вы», а «мы»!.. Конечно, прав! — помолчав, продолжал Меркулов. — Да, как совки! Все мы! Он преподал нам хороший урок. И вовремя. Теперь будем знать, в каком месте ставить слово «но». Нужно сегодня же известить всех, кто задействован в операции, о том, что произошло возле «Руси». Вдолбить: это может случиться с каждым! Чтобы — никаких расслаблений! Эта тварь гораздо опасней, чем мы ожидали. И гораздо сильней.
— Как он сможет вывести нас на Марата? — спросил Косенков. — Может, он в самом деле из Моссада? И работает не в одиночку?
— Чушь! — отозвался Турецкий. — Если бы здесь был Моссад, они бы давно перестреляли, к чертовой матери, и Марата, и всех его кадров! В стране бардак, согласен, но все же не такой, чтобы у всех под носом орудовала израильская контрразведка!
— Орудуют же люди Аббаса, — напомнил Косенков.
— Орудуют, — вынужден был согласиться Турецкий. — И все равно — не верю. Вадим бы к нам не пришел.
— А вот это верно, — кивнул Меркулов.
— Как же он сможет вычислить Марата? — не сдавался Косенков. — У нас сколько людей — не можем. А он — один?
— Завтра узнаем, — ответил Меркулов. Он позвонил начальнику МУРа Федорову и попросил завтра к половине одиннадцатого утра выслать к дому Костикова четырех самых опытных сыщиков на двух машинах. — А тебе, Саша, и следователю Косенкову — другое задание. Нужно найти семью Вадима. И как можно быстрей. Я понимаю, это дело оперативников. Но у нас сейчас нет времени вводить в курс дела новых людей.
— Как? — Турецкий задумался.
— Для начала — проверить все засвеченные квартиры, — подсказал Меркулов.
— Это само собой, — кивнул Турецкий. — А если это ничего не даст?
— Попробуй поговорить с барменшей «Руси» Ириной Ивановной. Может быть, она что-нибудь припомнит?
— Вряд ли. Откуда она может знать?
— Мало ли. Могла услышать что-нибудь краем уха. Действуйте. Начинайте прямо сейчас!..
Оставшись один, Меркулов поднялся из-за стола и долго ходил по своему просторному кабинету.
Вадим Костиков.
«Не больно-то он и наш».
«Свой среди чужих, чужой среди своих».
«Может, увидимся. А может, и не увидимся…»
Меркулов остановился.
У Вадима был только один способ вывести «наружку» на Марата: сдаться его людям.
И Меркулов понял: он на это пойдет.
II
Сказал «а», говоришь «б». И так — до конца алфавита.
До «я» было еще далеко, но Вадим чувствовал, как снова, словно после тихой заводи, его подхватило течение диктующих ему свою волю событий и стремительно понесло в неизвестность.
Ночью он почти не спал: не отпускала тревога за мать, Аленку и Риту. Он с трудом дождался рассвета.
За ночь погода испортилась. С севера нагнало туч, время от времени срывался дождь, ветер порывами проходил по пышным уже, промытым от пыли кронам деревьев.
В половине десятого Вадим вышел из дома и завел «Запорожец», а через час свернул с кольцевой и задами, так же, как выезжал прошлый раз, подъехал к своему гаражу и загнал машину.
Еще когда он отпирал висячий амбарный замок, что-то ему не очень понравилось: слишком туго поворачивался ключ. С чего бы? Когда же он вылез из «Запорожца» и осмотрелся, сразу понял: здесь были. Картошка, которую он аккуратно выкладывал в углу гаража, была разбросана по сторонам, частью раздавлена.
