— Да, это было бы здорово… А что ты насчет Гриши
думаешь?
— Не знаю, что и думать… Совпадение, конечно, мало
вероятно. Сама посуди, стоило нам подойти к Гришиному дому, как тут же мы
напоролись на Узкоплечего! Вообще-то все бывает, но… И опять же эта девица.
Костя, по-видимому, прав.
— Насчет Ненормы?
— Ну да.
— А мне ее жалко, эту дурищу. И Гриша ее обманывает, и
дух достает, и вдобавок ее обокрали.
— Конечно, жалко.
— Слушай, Ася, мне кажется, если мы еще будем играть в
эти игры, мы его, может, и найдем, но вещички Ненормины тем временем уплывут.
— Так что ты предлагаешь?
— Предлагаю прямо сейчас пойти в милицию.
— И что?
— Рассказать, где мы видели Узкоплечего! Пусть сами
ищут, уж наверное, они лучше нас смогут это сделать.
— А Гриша?
— Что Гриша?
— И про Гришу ты тоже предлагаешь рассказать?
— А почему бы и нет?
— Да как ты не понимаешь?! Мы ведь его заподозрили
потому, что в ту ночь слышали имя Гриня. Других оснований у нас не было. А про
ту ночь мы никому рассказать не можем!
— Твоя правда.
— И потом, нельзя же не посоветоваться с ребятами, раз
мы их в это дело втянули…
— Опять-таки ты права. Просто мне жалко стало Ненорму…
А может, вызовем сейчас Костю и скажем про это, а?
Мы уже достали из сумки трубку, но тут подошел трамвай. Мы
порядком замерзли и с удовольствием влезли в вагон.
— Мотька! — завопила я. — Смотри! По переулку
шел Узкоплечий. Он явно только что вылез из нашего трамвая!
— Что делать?! — заметалась Матильда. Она кинулась
к водителю. — Остановите, пожалуйста! Мне надо сойти! Умоляю!
— Ничего, сойдешь на следующей остановке! Не старая,
добежишь! — отвечал водитель в микрофон.
— Ну до чего же нынче девки нахальные! — заметила
какая-то пожилая тетка. — Остановите ей трамвай на ходу! Видали?
Мотька хотела огрызнуться, но потом только горестно махнула
рукой.
— Сойдем на следующей? — спросила она с охотничьим
блеском в глазах.
— Какой смысл? Разве мы его теперь догоним? Одно ясно,
он где-то тут живет! Сейчас приедем, вызовем Костю и будем дальше думать.
Так мы и сделали. Костя, выслушав нас, распорядился, чтобы
мы сейчас же шли к нему, и сказал, что вызовет Митю.
У Костиного подъезда мы столкнулись с Митей. Он страшно
удивился, увидев нас в наших допотопных нарядах.
— Ну, вы и упаковались! Хотя правильно, я сегодня чуть
не отдал концы! Есть новости? А то Коська мне ничего не сказал, только
потребовал, чтобы я немедленно шел к нему.
Мы быстро ввели Митю в курс дела, пока дожидались лифта.
Костя уже ждал нас у открытой двери.
— Пошли скорее, пока мама сериал смотрит, а то она
потащит нас чай пить! Мы закрылись у Кости в комнате.
— Итак, — начал он, — совершенно ясно, Узкоплечий
обитает где-то неподалеку от Гриши. За два дня мы дважды его видели. Хотя не
исключено, что он просто бывает каждый день у господина Мусьяка. Мне кажется,
что роли у них распределяются так — Мусьяк наводчик и главарь, а Узкоплечий —
исполнитель.
— Почему? Когда они первый раз лезли в квартиру
Ненормы, их было двое и, судя по их разговору, действовали они на
равных, — возразила я.
— Кстати, девочки, вы могли бы узнать этого Гришу по
голосу?
— Нет! Они ведь говорили почти что шепотом!
— Жаль! Но ты, Ася, не права. Я почему говорю, что
главный у них Мусьяк? Ведь у вашей Ненормы украли не абы что, а картины.
Золотишко и шубу прихватили уж заодно, а цель, конечно, живопись. Вы видели
этого Узкоплечего? Типичный дебил! Зачем ему картины? Да он их в гробу видал! А
вот Гриша — совсем другое дело. Он художник, у него есть связи в этом мире, он
запросто сбудет их с рук. Да что говорить, и так все ясно. В свете всего этого
я считаю необходимым продолжать наблюдение. Может, у кого-нибудь есть другие
идеи?
Кажется, на Костю подействовали упреки в излишней
инициативности!
— Я вот предлагала уже Асе пойти в милицию и все
рассказать про Узкоплечего, — начала Мотька, — но она говорит, что не
стоит.
— Конечно, не стоит! Это было бы непростительной
ошибкой! — заявил Митя. — Ведь вы не можете рассказать про Гришу!
— В том-то и дело! Но Матильде стало жалко Альбину, она
думает, что, если это затянется, ее вещи уплывут!
— Наоборот! Краденое должно «остыть», то есть
отлежаться, пока не утихнет шум. Особенно это относится к картинам. Да и к
драгоценностям тоже. Вот шубу, конечно, можно сбыть сразу. Сейчас пол-Москвы в
норковых шубах ходит, — тоном бывалого сыщика произнес Костя. — А
давайте все вместе, или, как выражается Митяй, коллегиально, обсудим план
дальнейших действий. Дежурить так, как сегодня, мне кажется, большого смысла не
имеет. Мы проторчали там полдня, а Узкоплечий появился, когда девочки уже
уходили.
— Ты же сам велел нам уходить! — вскинулась
Матильда.
— А я вас ни в чем и не упрекаю, это, скорее, моя
вина! — отвечал Костя. — Судя по времени, он шел с работы.
— Да, но вчера-то мы его видели утром, в разгар
рабочего дня, — заметил Митя.
— Ну, мало ли, может, у него сменная работа!
— Все возможно, но, мне кажется, он вообще не
работает! — заявила Мотька.
— Почему?
— Во-первых, потому что он вор, а воры работать не
любят, а во-вторых, он попадается нам на глаза в самое разное время, то утром,
как вчера, то днем, как в первый раз, то вечером.
— Вот ты, Мотя, называешь его вором. А как же
презумпция невиновности? — нерешительно проговорил Митя.
— Да какая, к черту, презумпция, если мы с тобой своими
глазами видели, как он к Ненорминой двери прижимался, а назавтра ее
ограбили?! — возмутилась я. — Ладно бы о Грише шла речь, тут есть
сомнения, но с этим типом яснее ясного. Кстати, ты сам первый его заподозрил!
Если бы не ты, мы бы вообще ничего о нем не знали! Тогда ты почему-то про эту
самую презумпцию и не вспомнил!
— Видишь ли, подозрение — это одно, а называть его
сразу вором…
— Ой, какой же ты, Митька, зануда! — воскликнула
Матильда.
— Ничего, в нашем деле занудство очень даже
пригождается, — пришел на выручку другу Костя. — Так какие будут
соображения?
— Давайте попробуем дежурить под вечер, когда люди идут
с работы, — предложила Матильда. — Во сколько мы его видели? Около
семи, да?
— В половине седьмого!
