— Ну, хорошо, предположим, все у нас получится, мама с
Ненормой уедут. Липочку мы обведем вокруг пальца, но, согласись, ведь
страшновато будет вдвоем ночью в чужой квартире, где водятся духи, а? Как
по-твоему?
— Да, и свет нельзя зажечь.
— Почему это?
— Аська, ты сама, что ли, не понимаешь? Квартира ведь
вроде пустая.
— Ты права. Хорошо бы Лорда взять с собой. Ну, тут уж я
не знаю, что надо выдумать. Слушай, а давай Липочке в чай мамину снотворную
таблетку кинем.
— Нет, это нельзя, ты же знаешь, Липочка вообще никаких
таблеток никогда не пьет. А вдруг у нее аллергия, вдруг она от этой таблетки
умрет? Что тогда?
— Да, твоя правда. Но надо же что-то придумать, а то
они на дачу уедут, а мы не сумеем из квартиры выйти.
— Знаешь, если мы сейчас только об этом и будем думать,
ничего, кроме головной боли, не наживем. Все равно до завтра нам делать нечего.
Пошли лучше погуляем.
— Пошли.
По дороге Мотька вдруг меня спросила:
— Ась, а почему эта Альбина все твердит, что она не
норма? Обычно люди этого стесняются!
— Да просто она дура набитая, выскочила когда-то замуж
за композитора, и показалось ей, видно, что в этом кругу надо быть
ненормальной. Я помню, как-то слышала, она маму спрашивала: «Таточка, как ты,
актриса, существо возвышенное, можешь жить с обычным человеком?» Это она про
папу. «Гидробиолог, это так прозаично!»
— Вот дурища!
— Еще та! И, кстати, сколько бы она из себя эфирное
создание ни изображала, а хватка у нее, как у бультерьера. И она очень
практичная. Это все дед про нее говорит.
— А мама твоя ей что ответила тогда?
— А мама ответила «Дай Бог каждой женщине встретить
такого человека, как мой невозвышенный муж!»
— Да, это уж точно!
Мы еще долго гуляли, пока не замерзли.
— Пошли к нам, — предложила я.
— Нет, сегодня пойду домой, надо кое-что по дому
сделать, а то мама ругаться будет. А вот завтра я приду к тебе часа в три,
будем помогать твоей маме. Хотя нет, сначала нужно будет позвонить Альбине. Ты
не знаешь, у нее телефон с определителем?
— Не знаю.
— Давай сейчас проверим.
— А у тебя жетон есть?
— На кой он нужен!
Мотька подлетела к автомату на углу и быстро набрала номер
Альбины.
— Нет у нее определителя, ура! Вот только что же такое
сказать, чтобы она наверняка поехала на дачу?
— Скажи, что у нее окно разбито, хотя нет, это ей не
мама нужна будет, а стекольщик. И вообще, я не знаю, в каком таком случае ей
может мама помочь.
— Думай, напрягай мозги!
— Да они у меня и так лопаются. План-то мы составили
роскошный, а вот как его осуществить?
— Да, что-то никаких идей!
— Постой, Матильда! Я, кажется, придумала!
— Ну, говори скорее!
— Слушай, через варежку она тебя с трудом разберет, ты
только тверди: у вас на даче, у вас на даче, а чего у нее на даче, она как бы и
не расслышит. Понимаешь?
— А что, хорошая мысль! Но она ведь может позвонить
соседям.
— Насколько я знаю, у нее с соседями отношения
натянутые, а потом там большие участки, соседям туда еще тащиться надо, а
погода, сама видишь, какая: слякоть, грязь. Ты еще скажи отчетливо слово
«окно», а что с окном, пусть она не расслышит. Тут, она, конечно же, бросится к
маме и будет ее умолять с ней поехать. Ну, а мы подыграем.
— Точно, это будет здорово правдоподобно! Короче,
завтра, примерно в полпятого я ей звоню…
— Нет, в полпятого рано!
— Почему?
— Посуди сама — в полпятого ты звонишь, еще час,
предположим, на уговоры мамы, на сборы, ну, часов в шесть они выедут, на машине
туда езды минут сорок, сейчас, допустим, час. В семь они обнаружат, что там все
в порядке, и к девяти, самое позднее, будут дома.
— А когда ж звонить?
— Выходит, часов в семь, не раньше. Мы простились с
Мотькой до завтра.
Глава III. Преграды рушатся
Иногда самая неодолимая на первый взгляд преграда вдруг
рушится сама собой. Вечером тете Липе кто-то позвонил, и она, очень
взволнованная, пришла к маме.
— Таточка, мне завтра вечером придется л уйти. У моей
кумы годовщина свадьбы, у меня совсем из головы вон, еще бы, Игорь Васильевич
приезжает, но не пойти я не могу.
— Липочка, да идите ради Бога, о чем речь.
— Только я уж утречком приеду, поздно ( возвращаться
неохота.
— Ну, разумеется.
— Лорда не забудьте прогулять, а то я вас знаю.
У меня внутри все так и прыгало — надо же, все устраивается
само собой!
Теперь осталось только сбыть маму.
Утром я помчалась к Мотьке, сообщить ей поскорее радостную
новость. Мы опять довольно быстро управились с газетами и уселись у нее дома за
чай с сухариками.
— Знаешь, Аська, я что думаю, надо нам с тобой как-то
обезопаситься на случай, если они все-таки решат вернуться сегодня.
— А как? — растерялась я. Мне это в голову не
приходило.
— Вообще-то, есть одна мысль… Вот! — и Мотька выложила
на стол пачку светящихся наклеек.
— И что с ними делать?
— Если мы возьмем с собой Лорда…
— Собака Баскервилей?
— Ну да! Представляешь, Альбина только дверь откроет, а
ей навстречу собака Баскервилей!
— Но так и помереть недолго! Слушай, Моть, может,
пошлем к черту все это, а? Дождемся дедушку?
— Нет, я уже не могу, пока все не выведаю, покою мне не
будет. А ты струсила, да?
— Нет, только очень уж это все сложно. Ты вот думаешь,
как от Альбины обезопаситься, а что делать с духом, не подумала.
— Да дух-то больно безобидный — на рояле играет. А ты,
кстати, разберешься, что он там играет, колыбельную или еще что?
— С этим разберусь. Зря, что ли, меня столько лет
музыке учили?
Под вечер в доме кипела работа — мы с мамой наводили чистоту
в дедушкиной комнате — пылесосили, протирали влажными тряпками бесчисленные
заморские безделушки, книги, вазы, фотографии. И вдруг раздался отчаянный
звонок в дверь. Тетя Липа уже ушла, и я бросилась открывать.
На пороге стояла Альбина.
— Мама дома? — поспешно спросила она и, почти
отпихнув меня, ворвалась в квартиру. — Тата! Тата!
