А игра, судя по всему, намечалась очень крупная. Иначе Кореец не прислал бы в Москву Диспетчера – своего самого надежного и самого преданного ему человека. В Москве его почти никто не знал, Бурбон был одним из немногих. Но даже он не знал, как его зовут и где он живет. Он и видел-то его у Корейца всего раза три, случайно. А чем он занимается, мог только догадываться: уж больно тихо, а главное – вовремя, исчезали, мешавшие Корейцу люди – те, убрать которых нельзя было руками Гусака или других ребят из команды Бурбона из-за неизменной при этом огласки. Братва ничего не должна была об этом знать. Она и не знала.
Диспетчер и передал Бурбону «жучок» для седого, которого «важняк» Турецкий назвал геологом из ЮАР Никитиным. Никитиным он, может, и был, но геологом был таким же, как сам Бурбон папой римским. Из-за перекрашенных волос Бурбон не сразу его узнал, но потом все-таки вспомнил: тот устраивал ему и Корейцу встречу с колумбийцами и был на ней переводчиком, переводил с испанского.
Вот и этот Никитин в Москве. И 124 «лимона» на его счету в Народном банке.
Серьезное дело. Очень серьезное. Может, Кореец и запрятал себя в комфортабельную американскую тюрягу только для того, чтобы иметь алиби на то время, пока все это дело будет проворачиваться? Если так – значит, совершается что-то необычное. И идет мимо него, Бурбона.
Этого нельзя было допустить. Необходимо срочное вмешательство.
Каким образом?
Бурбон понимал, что не сможет разгадать комбинацию, задуманную Корейцем, – слишком уж тот был хитроумным и непредсказуемым. Прижать Дорофеева? Против него у Бурбона была очень сильная карта – туз козырный. Но Дорофеев может всего не знать. И скорее всего, знает только ту часть общего плана, которую выполнить без его Народного банка нельзя. Прижать или перекупить Никитина? Может сорваться, слишком рискованно. Нельзя, чтобы Кореец увидел в нем, Бурбоне, врага. Он должен видеть в нем партнера, без которого ему в этом деле – каким бы оно ни было – не обойтись.
Ключ ко всему был – 124 «лимона»! Отсюда, пожалуй, и нужно танцевать.
А если Кореец все же выразит неудовольствие и покатит на него бочку? Ну ему же и хуже. Он для братвы – отрезанный ломоть. И какие бы крутые дела у него в Штатах ни были – это в Штатах, а хозяин сейчас в Москве он, Бурбон.
Можно было рискнуть.
Бурбон вызвал охрану и отправился в Народный банк.
* * *
"– Извините, Илья Наумович, к вам какой-то человек. Ермолаев Николай Иванович. На прием не записан.
– Кто он?
– Консультант внешнеторговой ассоциации «Восход». Вот его визитная карточка. Сказать, что вы заняты?
– «Восход»? Простите.
Пауза.
– Проходите, пожалуйста. Садитесь… Мы с вами незнакомы, не так ли?
– Знакомы. И очень хорошо. Только заочно.
– Напомните.
– Фонд социальных изобретений. «Трейдинг интернэшнл». Вспомнили?
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Две пули в вашем бронежилете.
– Об этом было в газете.
– Эти пули были в нем уже утром, когда вы его надели. Это тоже было в газете? Вы разговаривали со мной четыре дня назад из телефона-автомата.
– И что я вам сказал?
– Что нужно заканчивать операцию прикрытия. Перевод стрелки. И мы ее закончили.
– Прошу извинить, Николай Иванович, но я сейчас очень занят. Мы не могли бы встретиться с вами часа через два и пообедать где-нибудь? Заодно и спокойно поговорили бы.
– Можно и здесь говорить. «Жучок», которого вы боитесь, – мой.
– Кто его поставил?
– Не важно.
– Это согласовано с человеком, с которым я вел переговоры с «Трейдинг интернэшнл»?
– Да.
– Слушаю вас.
– В ваш банк на счет Никитина пришло сто двадцать четыре миллиона «зеленых» из Дойче банка. В каком состоянии сейчас дело, для которого присланы эти бабки?
– Все готово к началу.
– С чего вы должны начать?
– Если вы тот человек, за кого себя выдаете, вы должны знать это сами. Я не уполномочен обсуждать это с кем бы то ни было.
– Ситуация изменилась. И очень сильно.
– В чем?
– Мой человек, которому было поручено ваше прикрытие, попал к ментам.
– Но в газете было, что ему удалось скрыться.
– Вы верите тому, что пишут в газетах?
– Что с ним случилось?
– Он труп. Когда его вели с чердака, вырвался и упал с шестого этажа. Мне сообщил об этом мой осведомитель из Московского УВД.
– Но если он погиб…
– Это было через час после выстрелов. Неизвестно, что он успел рассказать за этот час.
– Он много знал?
– Нет. Важен сам факт. Вы могли засветиться в МУРе. Поэтому дело нужно подстраховать.
– Как?
– Для начала перевести эти «лимоны» на счет ассоциации «Восход» в Мосстройбанке. Чтобы они не зависли, если на счета вашего банка будет наложен арест.
– Этого никогда не будет. Даже если всплывет дело с «Трейдинг интернэшнл». Крах Народного банка вызовет кризис всей банковской системы. Никто на это не пойдет.
– Не раздувайтесь, можно лопнуть. Дела вашего банка меня не волнуют. А эти сто двадцать четыре «лимона» – очень. Переведите их немедленно.
– Они на личном счету Никитина. Я не могу сделать это без его письменного распоряжения.
– Передайте ему: приказ из Атланты.
– Что это значит?
– Он знает. Деньги должны быть перечислены не на его личный счет, а на счет «Восхода».
– Под каким предлогом?
– Вы в этом лучше разбираетесь. Беспроцентный кредит. Или что-нибудь в этом роде.
– А если он не согласится?
– Должен согласиться. Его уже несколько дней пасут. И очень плотно.
– МУР?
– Агентство «Глория». Но это все равно что МУР. Его нужно вывести из игры.
– Но у него информация, без которой не состоится все дело.
– Какая информация?
– Этого я не знаю. Но мне кажется странным, что этого не знаете и вы.
– Сейчас это не имеет значения. В деле он будет участвовать. Со стороны. А бабки мы должны защитить. Ими нельзя рисковать.
– А если он все-таки откажется?
– Постарайтесь его убедить. Он должен согласиться. Понимаете? Должен. И это в ваших интересах прежде всего.
