— Ну, — он грубо выругался, — держитесь, все равно узнаю, кто расправился с ним!
В этот момент его кто-то хлопнул по плечу. Савелий быстро обернулся и увидел перед собой невысокого упитанного зека лет тридцати. Что-то знакомое промелькнуло в его лице, но Савелий решил, что просто показалось. Пожав плечами, хотел идти дальше, но парень, уставившись на него, снова шлепнул его по плечу.
— Да пошел ты… — Савелий машинально толкнул его в грудь, парень не без труда удержался на ногах, но вновь стукнул его по плечу, на этот раз с добродушной усмешкой. Савелий разозлился и хотел уже серьезно приложить надоедливого, как неожиданно услышал знакомый голос:
— Чертушка! Ты будешь узнавать или нет? А, Говорок?
— Кошка?! — неуверенно прошептал Савелий, веря и не веря, затем радостно обхватил его с криком: — Кошка! Как же это? Дружан мой!
— Отпусти, медведь, задушишь! — смеялся тот, хлопая его по спине. — Кто вчера сказал бы, что тебя здесь встречу, ни за что не поверил бы!..
Савелий опустил его на ноги, но продолжал обнимать за плечи, словно боясь выпустить из рук, чтобы тот не исчез.
— Как же я рад тебя видеть! — Впервые за долгие месяцы Савелий улыбался.
— Идем ко мне, я же художником зоны… — Кошка подтолкнул Савелия к железной лестнице, и они стали подниматься наверх…
Комната, куда его завел Кошка, была достаточно большая, но заваленная различными стендами, плакатами, многочисленными банками с красками, кистями всевозможных размеров, самодельными приспоблениями для черчения и чего-то другого, так что свободного места почти не было — лишь пространство у рабочего стола. Савелий обратил внимание на какое-то странное устройство. Кошка пояснил:
— Это пресс… Я же еще и книги переплетаю, жить-то как-то надо и по возможности кушать хлеб с маслом… Садись, чифирить будешь?
— Боюсь, хлестанет: без ужина остался, — поморщился Савелий.
— Ну, это поправимо… — Кашка быстро залез в тумбочку и вытащил оттуда банку ставриды, баклажанной икры, конфеты, хлеб. Из своего «холодильника», за форточкой, достал пачку сливочного маргарина. — Давай хавай, не стесняйся, а я пока чифир сварганю…
В торце комнаты, за шторкой, оказалась раковина с краном, рядом — полочка с розеткой. Наполнив пол-литровую банку водой. Кошка сунул в нее самодельный кипятильник из графитовых пластин и воткнул в розетку. Пластины сразу покрылись пузырьками, и раздалось негромкое, уютное гудение.
Савелий с жадностью набросился на пищевое «богатство», уплетая за обе щеки. Взглянув на него, Кошка с жалостью покачал головой:
— Здорово ты сбледнул с лица! Так исхудал, что с трудом узнал… Смотрю: ты или не ты? И вдруг твой голос услышал… кого это ты так, по матушке, вспомнил?
— Ты Митяя знаешь?
— Баландера ШИЗО? Конечно… Не повезло пацану: измордовали его вчера шерстяные… И знаешь, странно мне это, они его обычно сами подогревают, с его помощью с трюмом связь держат, а тут…
— За меня пацан пострадал…
— Не понял?
— Со мной во время базара засекли… Это же он меня предупредил, что Аршин…
— Погоди! — Кошка стукнул себя по лбу. — Какой же я идиот! Как же я сразу не дотумкал? Я же за тебя и слышал! Так ты и есть Бешеный? Савелий пожал плечами.
— И Арагону ты втер? Молодец! Такая сволочь!.. Ко мне тоже подкатывался… Постой, он же сегодня выходит!
— Сегодня? Значит, уже вышел: днем забирали… — Савелий нахмурился. — Значит, сегодня… — задумчиво повторил он.
— Эта падаль так не спустит: мстить будет…
— Митяй и сказал, что в день выхода заявится.
— Да?.. Здесь кровью пахнет…
— Его кровью! — Савелий стукнул кулаком.
— Это серьезнее, чем ты думаешь… — Кошка встал и нервно начал мерить свободное пространство комнаты.
— Не штормуй! «Закон моря» забыл? — криво усмехнулся Савелий, несколько осоловевший от обильного угощения.
— "Плыть даже с пробоиной во все днище!" Нет, не забыл, но здесь, к сожалению, не судно, не море… Тем более за то, что и ты можешь сотворить с ними, — раскрутка… У тебя сколько?
— Срок?.. Девять…
— Ну вот! Тебе нужна добавка?
— Мне все равно! — жестко ответил Савелий.
— Ты что, Говорок? Что с тобой?
— Ничего!
— Тебя словно подменили… Откуда в тебе это безразличие? Ты же всегда пер по бездорожью, да еще и против ветра! — Возбужденный, Кошка даже не заметил, как начал кричать.
— Против ветра? Против ветра — себя обделаешь, — тихо проговорил Савелий и усмехнулся, но тут же в глазах появилась злость: — Не суетись! Все будет хоккей! Как говаривал наш боцман.
— Ну… — Савелий поднялся, застегнул телогрейку, нахлобучил шапку.
— А чифир?
— Локалку закроют, проси потом старого…
— Хорошо, держи краба! — Они пожали друг другу руки. — С лекальщиком я договорюсь: будет выпускать и впускать в любое время… Не пропадай, заходи, когда сможешь…
Савелий сжал кулак, хотел что-то сказать, по передумал — стукнул Кошку дружески в плечо и вышел…
Когда он подошел к локалке, она была уже закрыта, но пожилой лекальщик, обычно скандаливший с опоздавшими, многозначительно и с долей жалости взглянул на Савелия и молча отодвинул задвижку. Не обратив на него внимания, Савелий прошел мимо, прикрыл калитку и направился в жилую секцию. Его мысли были заняты странной реакцией Кошки Само. Они знали друг друга давно: познакомились едва ли не в первые дни прибытия Савелия на БМРТ, как назывался Большой морозильный рыболовный траулер, на который его устроил после долгой, унизительной ходьбы по кабинетам и инстанциям отец одного из погибших однополчан.
На БМРТ Кошка работал коном, несмотря на то что прекрасно рисовал. Как-то он признался, что даже поступал в Суриковское училище, но не прошел по баллам. Все свободное время он отдавал своему увлечению и мечтал о какой-то картине. Веселый, открытый, смелый, он сразу понравился Савелию, и они часто проводили время вдвоем. В его смелости Савелий смог убедиться в одном иностранном порту, когда Кошка, не обращая внимания на превосходящие силы «противника», ринулся в драку и вовремя спас от разрушения не только увесистую табуретку, но и голову Савелия, в которую эта табуретка была направлена… И если он так разволновался, то дело, значит, действительно серьезное… За этими размышлениями и застала его сирена, возвещающая об отбое…
— Прекратили хождения! Все по шконкам! Отбой!
Автоматически включился ночник над входом: лампочка, покрытая красным лаком и заключенная в деревянный корпус со стеклянной крышкой с надписью: «ОТБОЙ».
В тот момент, когда завхоз потушил общий свет, но еще не — включился ночник, Савелий прямо в одежде и сапогах юркнул под одеяло, и этого никто не заметил. Отлично! Теперь можно спокойно все обдумать: до обхода прапорщиков они вряд ли придут, скорее всего — после… Значит, час, а то и два придется ждать… Главное, не заснуть! Боялся ли он? Скорее всего, нет… От предстоящего ожидания Савелий почувствовал возбуждение и некоторое волнение, ему хотелось, чтобы скорее все началось… Было и еще одно чувство, которое напрасно решился задеть Аршин, дав задание разделаться с Митяем, — злость! Савелий понимал, что не сам Аршин учинил эту жестокую расправу: он сидел в это время в ШИЗО, но исходить это могло только от него… Подонки! Слабого пацаненка поленом по голове!.. Ну что ж, теперь он посмотрит кто кого! Интересно, чем и как они сегодня будут пытаться расправиться с ним самим?..
