— Все произошло как в дешевом детективе, — начал Андрей. — Встречу назначили под мостом в конце Фрунзенской набережной. Я сел в красный «Москвич», мне завязали глаза и повезли к месту переговоров… — Сколько везли? — быстро спросил Говоров. — Судя по всему, они просто петляли по городу, чтобы я не смог вычислить, куда меня везут. Но, кажется, минут сорок, если не больше, — ответил Андрей. — Продолжай!
— Не снимая повязки, провели в какое-то подвальное помещение. Вели очень долго, потом сняли повязку, обыскали, забрали пистолет. Я оказался в какой-то комнате без окон.
— Очень интересно! — заметил Говоров. — В комнате за столом сидел молодой мужчина в полумаске, но я не успел его рассмотреть: мне в глаза направили свет от настольной лампы. Но самое интересное, — оживился Воронов, — даже не то, что это он звонил мне по телефону, а что он сразу же повел речь о тех самых контейнерах, спрятанных в горах Кандагара.
— Мистика какая-то! — воскликнул Богомолов. — И что дальше?
— А дальше он говорит открытым текстом: у них находится человек, который участвовал в захоронении этих контейнеров, и протягивает мне его фотографию, — Андрей достал из кармана фото Савелия и показал генералам.
— Профессионально снято, по этой фотографии невозможно даже предположить место его нахождения, — задумчиво заметил Говоров, внимательно рассматривая снимок, сделанный «Полароидом».
— И что же он запросил за нашего Савелия? — нетерпеливо спросил Константин Иванович. — Натуральный обмен! — усмехнулся Воронов. — Как это? — не понял Богомолов.
— Им нужен человек, который есть у нас. Не так ля? — предположил Порфирий Сергеевич.
— Вы угадали! — улыбнулся Воронов. — В Бутырке сидит некто Бондарь по восемьдесят восьмой статье… — Валютчик, — заметил Богомолов. — Так вы его знаете? — удивился Воронов. — Нет, но сейчас узнаю, продолжай. — Генерал нажал кнопку селектора. — Михаил Никифорович, мне нужно узнать все о человеке по фамилии или кличке Бондарь. Сейчас содержится в Бутырке. Кто? Что натворил? Кто следователь? Короче, все, что возможно. И срочно! — Он снова повернулся к Воронову: — И на этого валютчика предлагают поменять нашего Савелия? — Так точно!
— Сколько нам выделено времени? — спросил Говоров.
— С момента разговора ровно сутки. — Однако спешат наши оппоненты. Очень спешат. Интересно, для чего им понадобился этот валютчик? — задумчиво проговорил Порфирий Сергеевич.
— Как для чего? Своего вытаскивают, — хмыкнул Богомолов.
— Я не думаю, что все так просто. Вы упустили одну маленькую деталь.
— Какую? Вы имеете в виду то, что они знают об этих контейнерах?
— Вот именно. И не только знают, но и спокойно рассказывают об этом нам, словно специально заставляя нас броситься на их поиски. Очень интересно. Очень!
— И что же вы предлагаете? — нетерпеливо спросил Богомолов.
— Здесь нужно чуть-чуть пораскинуть мозгами. — Послушайте, я что-то упустил или не понимаю чего-то? — раздраженно проговорил Воронов. — Что тут думать? Савку спасать нужно!
— Минуту, майор, ты что же думаешь, что мы меньше тебя хотим спасти Говоркова? — тихо, но твердо спросил его Говоров.
— Да, но… — Он смущенно опустил голову и замолчал.
— Ты прекрасно понимаешь, Андрюша, что речь идет об очень серьезном деле и допускать ошибки нам непозволительно. — Порфирий Сергеевич попытался смягчить свой резкий тон. — И, естественно, мы сделаем все, чтобы вызволить Савелия из их лап.
— Простите, Порфирий Сергеевич, нервы! — потупился Воронов.
— У всех нервы, но распускаться не нужно, — рассудительно заметил Богомолов.
— Давайте подытожим все, что мы знаем, — заявил Говоров. — Мы знаем, что контейнеры существуют на самом деле, хотя и нет никаких документальных подтверждений, — он взглянул на Воронова. — Мои ребята и сотрудники Константина Ивановича просмотрели все архивы, порасспросили всех, кто предположительно мог иметь отношение к этим контейнерам, и все впустую.
— Но не мог же Савка выдумать эту историю! — воскликнул Воронов.
— Никто из нас не сомневается в существовании этих контейнеров, — заверил Говоров, — но все уж очень таинственно. Письмо, полученное Константином Ивановичем, в котором говорилось о контейнерах; Савка упоминал о них, теперь еще и какая-то банда рассказывает… Минуту! А если предположить, что похитители Савелия тоже заинтересованы в них?
— Вы извините меня, Порфирий Сергеевич, но при всем уважении к вашему дару предвидения, мне кажется, это предположение является полным абсурдом! — решительно запротестовал Богомолов. — Если бы они были заинтересованы в этих контейнерах, то, во-первых, не стали бы рассказывать о них, во-вторых, не выпускали бы Савелия из своих рук!
— Если бы они были уверены, что заставят его работать на себя, — продолжил Говоров, — а такой уверенности у них наверняка нет! Коль скоро они его выкрали, то постарались все о нем подробно разузнать. Нет-нет, от Савелия они никогда ничего не добьются, и они это прекрасно знают, я не сомневаюсь в этом. — Генерал Говоров говорил тихо, словно рассуждал сам с собой. — Единственное, что меня смущает в моих рассуждениях, — Бондарь! Если мы сможем узнать подробности о его жизни, связях, то все сразу же станет на свои места. Скорей бы отозвался ваш Михаил Никифорович!
— К сожалению, сейчас конец рабочего дня, — Богомолов взглянул на часы. — Вряд ли он сумеет чтото разыскать о Бондаре сегодня.
— Но у нас еще есть завтра полдня, — заметил Воронов.
— Это и много, и мало! Чтобы добиться освобождения этого Бондаря, нужно пройти такие бюрократические препоны, что… — Богомолов махнул рукой.
— Как? Даже для вас это сложно? — удивился Воронов. — Раньше такой чин, как вы, мог одним звонком решить судьбу человека.
— Раньше! — ухмыльнулся тот. — Раньше «единая и неделимая» КПСС была у власти. А Комитет государственной безопасности был орудием в руках этой самой партии. Все винтики, весь механизм крутился только для одного: укрепить позиции партии и заставить свой народ беззаветно верить в партию, в ее «кормчего»! Попробуй не поверь! Сразу же окажешься под перекрестным огнем правосудия, милиции и органов безопасности… — В его голосе было столько ностальгических ноток, что Воронов не выдержал и ехидно поинтересовался:
— Вы это так говорите, что создается впечатление, что вы тоскуете по минувшим временам, или я не прав?
— Ответить однозначно на ваш вопрос, майор Воронов, невозможно! — без злости сказал Богомолов, и в его голосе скорее чувствовалась усталость, нежели сожаление. — Я не могу отметать все, что было в нашем прошлом. Уверяю, было и много хорошего… Однако оставим наши исторические изыскания и вернемся к нашему валютчику. Сейчас, когда ломается старая система, а новая не утвердилась, освободить подследственного, обвиняющегося по уголовной статье, чтобы обменять его на Савелия Говоркова, с одной стороны, просто, с другой — может грозить неприятностями…
