Савелия всегда удивляло, что он, горячо любя своего отца, гораздо реже вспоминал его и не ощущал той боли, которую чувствовал, думая о матери.
Его мысли неожиданно выхватили образ Учителя. Как он там, как его здоровье? Почему в последний раз, явившись ему, он говорил такие странные вещи? Вспомнив Учителя, Савелий вдруг почувствовал тяжесть в груди, словно его чем-то ударили. Сердце забилось учащенно и тревожно. Он давно уже заметил, что образ Учителя возникает тогда, когда ему, Савелию, очень трудно, и нужна помощь.
«Учитель! Отец и брат мой! Мне очень нужна твоя помощь сейчас! Подскажи, что мне делать? Как пережить наступивший день?» — шептал Савелий с закрытыми глазами, тщетно пытаясь увидеть своего Учителя. И вдруг ему показалось, что прямо над его ухом Учитель — а это был, несомненно, его голос — прошептал:
— СЫН МОЙ! ТЕБЕ ПРЕДСТОИТ ОЧЕНЬ ОТВЕТСТВЕННЫЙ ДЕНЬ, ТЫ ДОЛЖЕН БУДЕШЬ ПРИМЕНИТЬ ВСЕ ЗНАНИЯ, ПОЛУЧЕННЫЕ ОТ МЕНЯ, ПРОЯВИТЬ ВСЕ СВОИ ЛУЧШИЕ ПРИРОДНЫЕ КАЧЕСТВА, СКОНЦЕНТРИРОВАТЬ ВСЮ СВОЮ ВОЛЮ! К МОЕМУ ОГРОМНОМУ СОЖАЛЕНИЮ, Я НЕ СМОГУ ТЕБЯ БОЛЬШЕ ЗАЩИЩАТЬ: Я СЛИШКОМ ДАЛЕКО В КОСМОСЕ, И МОИХ СИЛ НЕДОСТАТОЧНО, ЧТОБЫ ПОДДЕРЖИВАТЬ ТВОЙ ДУХ И ВОЛЮ В ТРУДНЫЕ ДЛЯ ТЕБЯ МОМЕНТЫ: ДАЖЕ СЕЙЧАС, ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ СКАЗАТЬ ТЕБЕ ЭТИ СЛОВА, МНЕ ПРИХОДИТСЯ ОТДАВАТЬ ВСЕ СВОИ СИЛЫ… — Голос становился все слабее и слабее.
Савелий попытался открыть глаза, чтобы увидеть Учителя, но его веки, как и все тело, были словно налиты свинцом.
— ПОМНИ, ЧТО ТЫ — ПОСВЯЩЕННЫЙ И ПО ТОМУ НЕ ДОЛЖЕН ИСПЫТЫВАТЬ СТРАХА НИ ПЕРЕД ЧЕМ! — снова послышался голос Учителя, но На этот раз Савелию приходилось сильно напрягать слух, что бы понять его слова. — ТЫ ДО САМОГО КОНЦА ДОЛЖЕН ВЕРИТЬ В СЕБЯ, В СВОЕ ТЕЛО, В СВОИ ЗНАНИЯ, В СВОЙ ДУХ, В СВОЕГО УЧИТЕЛЯ! И ПОМНИ: ДОБРО ВСЕГДА ПОБЕЖДАЕТ ЗЛО! ПОМНИ!.. ПОМНИ!.. ПОМНИ!.. — Последнее слово как бы эхом прозвучало несколько раз, все удаляясь и удаляясь.
— Помню, Учитель! — прошептал Савелий. Он снова попытался открыть глаза, но тут его сморил сон.
Этот сон был удивительно прекрасным: ему снилась Варвара! Она приснилась ему такой, какой он помнил ее в том самом огромном дубе. Эта была ночь их счастья, их любви… В этом сне он совершенно не знал о том, что произошло после. Он, словно наяву, прожил эту ночь со своим самым любимым человеком.
Проснувшись, он ощутил огромный прилив сил во всем теле, ему захотелось запеть во весь голос. Он не помнил своего чудесного сна, но от него осталось ощущение счастья, нежности и любви. Ему вдруг чертовски сильно захотелось увидеть Наташу. Почему он так холоден к ней? Чем она заслужила такое отношение с его стороны? Ничем! Ладно, у него еще будет время разобраться во всем этом. Савелий бодро вскочил с кровати, сделал несколько резких движений, словно проверяя готовность своих мышц к борьбе, затем подхватил полотенце и направился в ванную.
В квартире было удивительно тихо, и он, стараясь не шуметь, заглянул в комнату хозяев — никого, в комнату, где спал Константин, — никого. Только он подумал, что, действительно, остался один, как из кухни донесся шум посуды. Огорченно вздохнув, Савелий подошел к ванной и уже хотел дернуть дверь, как услышал оттуда слова: — Брат его сказал, что Рэкс — бывший «афганец»… Поняв, что речь идет о нем и о Богомолове, Савелий затаил дыхание и стал внимательно вслушиваться, не забывая и о том, что происходит вокруг него…
Он стоял под душем, когда «сладкая парочка» вышла из ванной.
Неожиданная поддержка Мабуту
— Константин! — крикнул Леша-Шкаф. — Слушаю, шеф! — тут же отозвался тот, выходя из кухни.
— Наш герой встал? — Да, уже умывается, сначала сюда дернулся, но я его направил во вторую ванную.
Леша с Политой быстро переглянулись. — И долго он стоял под дверью? — нахмурился Леша-Шкаф.
Константин понял, что если он сейчас скажет, что не знает, то получит нагоняй за то, что выпустил Савелия из поля зрения. Эта мысль промелькнула в его мозгу в считанные секунды, и потому он без всякой паузы ответил: — Он вообще не стоял: подошел, толкнул дверь, а я ему и говорю…
— Хорошо, — прервал его дальнейшие объяснения Леша-Шкаф. — Когда он хочет завтракать?
— Через… — Константин взглянул на часы, — двадцать две минуты.
— Нам можешь подавать минут через пять. — Слушаюсь, шеф! — Он быстро вернулся на кухню, радуясь, что так ловко выкрутился.
— Как ты думаешь, Рэкс слышал что-нибудь? — обеспокоенно спросила Лолита. — А черт его маму знает! Ну, а если и слышал? Вроде мы ничего такого не говорили. — Что-то мне это не нравится, — задумчиво сказала она.
— Не волнуйся, моя девочка, папочка держит руку на пульсе, — улыбнулся Леша. — Пошли переодеваться: позавтракаем — и в клуб!
— Позавтракаем — и в клуб… — автоматически повторила Лолита, продолжая о чем-то думать.
— Знаешь, милый, интуиция редко меня подводит… — начала она, когда они переоделись.
— И о чем же она тебе сейчас шепчет? — игриво сказал Леша-Шкаф, любуясь ее стройной фигуркой.
Она так ему нравилась, что его глаза мгновенно начинали блестеть, а дыхание учащаться, когда он смотрел на округлую розовенькую попочку, на девичьи, но такие аппетитные грудки, которые могли утонуть в его огромной ладони, на тонюсенькую талию, напоминающую линию кувшинов древнегреческих мастеров.
— Как же я люблю на тебя смотреть, — прошептал он. Казалось, он набросится на нее.
Но девушка очень хорошо изучила своего любимого и потому сразу же пресекла его намерения.
— Мне кажется, что ты меня не слышишь. — Ее тон был резким, отрезвляющим. — Леша?
— Прости, милая, увлекся, — смущенно улыбнулся он. — Слушаю тебя, и очень внимательно.
— Так вот, милый, береженого Бог бережет. Так, кажется, говорит народная мудрость? — Эт-то точно!
— Я думаю, будет не лишним чуть-чуть подстраховаться.
— Каким образом? — непонимающе скривился ЛешаШкаф. — Девчонка!
— Наташа?! Но мы же ему дали слово. Он после этого ни разу не выйдет на схватку.
— А зачем ему говорить об этом? — она хитро прищурилась.
— Да, но если он не увидит ее в зале, то сразу же все поймет. — А зачем ее уводить из зала? — Ничего не понимаю! — Глупенький мой! — Лолита потрепала его за ухо. — Рядом с ней будет сидеть кто-нибудь из наших людей и обязательно из тех, кого он уже видел у нас, желательно с фигуркой помощнее, а ему сделаем намек, чтобы никаких фокусов с его стороны. Ясно?
— Какая же ты стервочка! Но прекрасная стервочка, нужно отдать должное, — восхищенно выдохнул он и чмокнул ее в губы. — Ты страшная женщина!
— Страшная? — Она кокетливо бросила взгляд в зеркало.
— Страшная не в смысле безобразная, а в смысле опасная!
— Опасная — да, но только не для моего папочки. — Она хитро подмигнула, хотела еще что-то добавить, но в этот момент в дверь постучал Константин. — Завтрак на столе, шеф. — Хорошо, сейчас идем.
