— Уверен, вы будете вести себя тише воды ниже травы. — На лице Григория Марковича не мелькнуло и тени сомнения.
Волошин исподлобья глянул на него, да так, что Григорий Маркович добрым словом вспомнил дальновидного Мабуту. Он опустил стеклянную перегородку и обеспокоенно спросил Фому:
— Мы не опаздываем?
— Прибудем тютелька в тютельку! — усмехнулся тот. — Да и ехать-то осталось минут десять-пятнадцать: у нас же спецмашина. — Он гоготнул и тут же выругался. — У, черт!
— Что? — нахмурился Григорий Маркович.
— Гаишник со своей дурацкой палкой! — Фома сплюнул сквозь зубы.
— Может, не нам? — с надеждой произнес Григорий Маркович.
— В том-то и дело, что нам. Видать, что-то случилось. Ладно, документы в порядке, только бы этот не вякал!
Григорий Маркович повернулся к Волошину и откинул полу пальто — за поясом у него торчала рукоятка пистолета.
— Вот что, Валентин Владимирович, не вздумайте преподнести мне сюрприз — пристрелю, пикнуть не успеете! — Он говорил чуть ли не шепотом, в упор глядя на Волошина.
Сначала старик хотел что-то ответить, но потом передумал и бесстрастно пожал плечами, однако стоило Григорию Марковичу отвернуться и посмотреть, что происходит за окном, как старик мигом перевел взгляд туда же. Волошин ожидал увидеть пост ГАИ и по крайней мере двоих сотрудников, но, к своему глубокому сожалению, увидел только одного.
— В чем дело, лейтенант? — с улыбкой бросил Фома. — Подвезти в аэропорт за пузырем?
— Ты как в воду глядишь! — ответил тот. — Подбросишь?
Григорий Маркович невольно вздрогнул, услышав голос сотрудника ГАИ. Этот голос он запомнил на всю жизнь: он принадлежал Савелию. Григорий Маркович побледнел и попытался рассмотреть милиционера, но тот стоял вполоборота, так, что лица не было видно. Почуяв неладное, Григорий Маркович сунул руку под пальто, нервно вцепился в рукоятку пистолета и напряженно замер.
— Садись, лейтенант! — Фома кивнул на сиденье рядом.
— Если не возражаешь, я бы лучше поехал в салоне, а то еще на начальство наткнемся, — попросил гаишник.
— Как знаешь!
Савелий (а это, конечно же, был он) знал, что в машине трое: Волошин, Григорий Маркович и этот водитель, человек Мабуту. Он прошел мимо боковой двери и, чтобы водитель, наверняка следивший за ним в смотровое зеркальце, ничего не заподозрил, сделал выразительный жест, якобы желая помочиться.
— А, черт бы тебя побрал! — сквозь зубы процедил Фома. — Он еще и поссать решил!
— Ты что-то сказал? — нахмурился Григорий Маркович, но Фома не успел ответить: задняя дверца неожиданно откинулась.
Савелий сразу же обратил внимание на руку Григория Марковича под полой пальто, а также прочитал в его глазах такую решимость, что понял: миром здесь явно не кончится.
— Без глупостей! — выкрикнул он, выхватывая «Стечкина».
Григорий Маркович сразу припомнил эту фразу, что вырвалась из уст Савелия в тот самый день, когда он пришел за Ланой и вещами, чтобы бежать за границу. Не раздумывая, он выхватил пистолет, и в этот же момент его прошила короткая очередь. Еще двумя сквозь стеклянную перегородку Савелий прикончил Фому. Тот умер мгновенно, не успев даже ничего сообразить.
Умирая, Григорий Маркович все-таки сделал несколько выстрелов и ранил Волошина. Он повалился ничком на бездыханное тело Григория Марковича.
Савелий влез внутрь, бросил цепкий взгляд на распростертые тела и наклонился над Волошиным.
— Товарищ Иванов! — Савелий едва не плакал от бессилия.
— Кто ты? — Волошин приподнял голову, корчась от боли.
— Это я, Сидоров! Помните?
— Сидоров? — Старик встрепенулся: — Из клиники?
— Да!
— А ну-ка покажи плечо. Савелий вспомнил про наколку и тут же обнажил плечо.
— Да, это ты! Снова пытаешься спасти меня, но на этот раз неудачно! — Он закашлялся, изо рта тоненькой струйкой Сочилась кровь. Видно, задето легкое.
— Все будет хорошо: сейчас приедут врачи, — пытался подбодрить его Савелий.
— Нет, со мной кончено, и мы оба прекрасно это знаем. Слушай и… запоминай. У меня… — С каждым словом он становился все слабее и слабее, — никого… нет из родных, кроме… внучки, перед которой я в неоплатном долгу. Я отказался от нее… потому что мой сын женился… на уголовнице. Сейчас я бы… попросил у него и у нее прощения, но… его нет в живых… и она погибла. А внучка живет у… тетки, сестры ее матери. Разыщи ее! Умоляю! Разыщи и… позаботься о ней!
— Молчите, вам нельзя разговаривать, — пытался урезонить его Савелий, прекрасно понимая тщетность своих стараний.
— Мне сейчас… все можно! Не мешай говорить! Дай слово, что… выполнишь… мою просьбу. Дай!
— Клянусь!
— Я верю тебе! А теперь слушай и запоминай… это номер банковского счета: три.. . три… шесть-семь… семь-шесть, код… один-два… семь-ноль, кодовое слово… для каждой… операции: «природа»… «внучка»… «космос»… «земля»… Основное слово — «внучка». Понял, «внучка»! Если… слова поставить вместе… точно в таком порядке… а основное слово последним… то можно… полностью… закрыть счет.
Казалось, старик вот-вот умрет. Голос его был уже почти не слышен, но вдруг он снова заговорил из последних сил:
— Десять миллионов долларов… внучке… откроешь ей счет… на жизнь и образование… в Америке. Остальные деньги… потрать на борьбу… с мафией. Это мое… завещание! Обещай!
— Обещаю! — твердо заверил Савелий. — А где этот счет?
— В швейцарском банке. «Олд свис бэнк»… Около двух миллиардов долларов!
— Миллиардов! — воскликнул Савелий.
— Да, миллиардов!.. И отомсти… за мою смерть! Слышишь… отомсти!
— Клянусь!
— Спасибо, Сидоров! — Старик широко открыл глаза, поднял их на Савелия и вдруг воскликнул: — Господи, чуть не забыл… Помоги! — Он попытался задрать свой свитер. Савелий решил, что он хочет взглянуть на рану. — Быстрее! — Когда тело старика оголилось, он стал ощупывать левый бок. — Помоги сорвать!
Савелий, все еще ничего не понимая, тоже начал ощупывать его и неожиданно дотронулся до какой-то материи.
— Что это? — выдохнул он.
— Сорви: под ней… ключ! — прошептал Волошин.
Наконец Савелий понял, что эта материя — специальный лейкопластырь, совершенно незаметный на теле и очень прочный. Под пластырем оказался плоский ключ причудливой формы.
— Это от сейфа… абонирован на том же счете… Код ты уже знаешь… — Он вновь начал задыхаться. — Контрольное слово «внучка»!
— «Granddaughter»? — Савелий предположил, что кодовое слово следует набирать по-английски.
— Нет!.. «Внучка»! — резко возразил Волошин. — Я… не знаю… что в… сейфе… — Силы оставили его, и он замолчал, прикрыв глаза, но через мгновение вновь открыл их, уставился на Савелия и улыбнулся. — Хотя ты и не… Сидоров, но я… верю тебе!
