Остекленевший взгляд новоиспеченного Великого Магистра остановился на портрете уже бывшего Великого Магистра, которого он и пережил-то всего лишь на двадцать пять минут…
— Ну, Джерри, ловко же ты сыпанул ему яду. Я даже не заметил! — восхищенно проговорил Барри.
— А, ерунда! — отмахнулся тот. — Мне больше всего понравилось, как он боялся взять не тот фужер!
— Да, это была симфония чувств! — усмехнулся Барри. — Ладно, давай протрем свои бокалы и поставим их на место.
— И посадим этого чудика в кресло! — напомнил Джерри.
— Надо поторапливаться: я еще хочу в сейф заглянуть!
— Может, не стоит? — нахмурился Джерри. — Мне как-то не по себе. Помоги-ка!
— Да что это с тобой? С каких это пор ты стал таким пугливым? — усмехнулся Барри, вместе с братом усаживая Петра Ефтимьевича. — Вот так! — Он салфеткой взял фужер, из которого пил покойник, и опрокинул его на стол: треснул тонкий хрусталь, отвалился небольшой кусочек.
— Это не испуг, Барри, это нехорошее предчувствие!
— Да брось ты, братишка! — не обращая на него внимания, Барри внимательно осматривал стены. — Или тебя смущают те пятеро, которых нам пришлось засунуть в подвал?
— Причем здесь те трупы? Меня подташнивает!
— Ага, и на солененькое тянет! — Барри рассмеялся, продолжая свой осмотр.
Он заглянул за картины, за стенные шкафы, тщательно проверил все книги, но никакого сейфа и в помине не было.
— Похоже, его здесь и вовсе нет! — бросил Джерри. — Пошли отсюда!
— Его вдруг передернуло.
— Не может быть! — задумчиво проговорил Барри и вдруг вспомнил невольное движение Петра Ефтимьевича к стене, когда тот заговорил о деньгах. — Странно! — Он подошел ближе и радостно воскликнул: — Я так и знал! Сейф тут! Тут, родимый! Замаскирован обивкой. — Он быстро и уверенно на что-то нажал: — Есть!
Часть стены отодвинулась в сторону, там действительно оказался сейф с мощной дверкой.
— Не спеши, может сработать сигнализация! — воскликнул Джерри.
— Вряд ли, — буркнул Барри, но все-таки еще раз все осмотрел. — Нет, при такой охране ему это совершенно ни к чему, — уверенно сказал он, достал из кармана какой-то приборчик, приставил чуть ниже замка и нажал кнопку.
На индикаторе замелькали цифры, через несколько минут высветилось восьмизначное число: 29041977.
— Сечешь? — ухмыльнулся Барри.
— Ты о чем?
— О цифрах!
— И что?
— Двадцать девятое апреля тысяча девятьсот семьдесят седьмого года! — Барри горделиво надул грудь.
— А, вспомнил! В этот день родилась его внучка Наташа, из-за которой мы хотели заставить его помучиться! — Джерри глубоко вздохнул: план с похищением внучки ему был совсем не по душе, и он был рад, когда Рассказов изменил приказание.
— Наконец-то! Ну н кретин же был покойный: даты рождения — это первое, что обычно проверяют взломщики в качестве шифра.
— Да уж теперь-то Петру Ефтимьевичу все равно, — вздохнул Джерри.
— Слушай, бери быстрее и валим отсюда!
— Сей момент! — Барри стал торжественно открывать дверку, не заметив мизерного отверстия прямо на уровне лица. Стоило только стронуть дверцу с места, как ему в лицо со змеиным шипением ударил какой-то газ. Он обхватил руками обожженное горло, упал на колени и повалился на спину.
— Что с тобой, братишка? — испуганно вскричал Джерри, бросаясь на помощь.
К счастью, именно то обстоятельство, что он сразу же наклонился, и спасло ему жизнь, но долго оставаться в этой комнате все равно было нельзя.
— Ты был прав, братишка, со своими предчувствиями, — прошептал посиневшими губами Барри. — Я умираю!
— Нет, ты не умрешь! — воскликнул тот. — Я отнесу тебя к врачу.
— Нет, родной, все кончено. Хватай то, что в сейфе, и быстрее уматывай отсюда! — Лицо его стало белым как полотно.
— Но… — Джерри всхлипнул.
— Уматывай! — собрав все силы, выкрикнул Барри. Голова его резко дернулась и глухо стукнулась об пол, но боли он уже не почувствовал.
Со стороны это выглядело как кадр из фильма ужасов: на полу лежал мертвый Барри, а Джерри — его зеркальное отражение склонился над братом. СМЕРТЬ и ЖИЗНЬ — неразлучные спутницы, вечные странницы…
Приложив к лицу носовой платок, Джерри быстро встал, заглянул в сейф. Первое, что он увидел, был черный «дипломат». Внутри лежали ка-
— кие-то документы. Разбираться было некогда, и, побросав в чемоданчик все деньги, что лежали в сейфе, и маленькие сафьяновые коробочки с драгоценностями, он закрыл сейф, спутал цифры, вернул назад стену. На все про все понадобились какие-то секунды, после чего Джерри склонился к братишке, вынул из его карманов документы, оружие и электронный дешифратор, потом вытащил из-за пояса нож.
— Прости, братишка, но ты сам всегда говорил об этом! — Он быстро срезал кожу с подушечек пальцев, чтобы невозможно было снять отпечатки. — Прощай, родной! — Джерри несколько секунд смотрел ему в глаза, затем прикрыл их и быстро вышел: в горле уже першило, его подташнивало. Еще несколько минут — и ему уже никогда не удастся выйти из этого особняка смерти…
Воронов открыл глаза и тут же зажмурился от яркого солнечного света. Он долго не мог сообразить, что с ним, но ощущение счастья и тепла было столь осязаемым, что он мгновенно вспомнил предыдущий вечер и удивительную ночь блаженства с любимой и очаровательной девушкой.
— Вставай, сонюшка, — раздался нежный и ласковый голос Ланы. — Сколько можно спать, Андрюша? Ты посмотри, погода-то какая!
— Я ничего не вижу! — со счастливой улыбкой ответил он, жмурясь от яркого солнца.
— А сейчас? — Лана подошла ближе и загородила солнце.
Завернувшись в простыню, как в тогу, она сейчас скорее походила на греческую богиню, и Андрей невольно залюбовался ее красотой.
— Я что, похожа на Медузу-Горгону? — усмехнулась она.
— А мне казалось, что я смотрю на тебя с любовью, а не с ужасом, — обидчиво заметил он.
— Я имела в виду то, что ты словно окаменел при виде меня.
— На твоем месте я бы проверил!
— И проверю! — задорно воскликнула девушка, скинула с себя простыню и бросилась прямо на него.
— Чудо мое! — прошептал счастливый Андрей, обнимая хрупкую фигурку.
— Это ты мое чудо! — возразила Лана и страстно прильнула к его губам.
И в этот момент в дверь осторожно постучали.
— У, черт! — недовольно бросил Андрей.
— Не ругайся, милый, — попросила Лана. — Это, наверное, Дональд!
— А который час? — встрепенулся Воронов.
