Теперь ясно, что лысый Нуга наверняка получил от Амирана эту вопиющую об отмщении кассету.
- Думаешь, убрав со своего пути Амирана-Мартали, ты оказался в полной безопасности? - Савелий так сильно стиснул скулы, что его зубы скрипнули. Ошибаешься, мразь, теперь у тебя не просто большие проблемы, теперь тебе предстоит самый настоящий кошмар, и он кончится лишь тогда, когда ты провалишься в ад, который покажется тебе раем! И этот кошмар обеспечу тебе я, Савелий Говорков, по прозвищу Бешеный!.. И от меня тебе никогда не избавиться! Никогда! Клянусь памятью Амирана-Мартали!
Если бы в этот момент кто-то наблюдал за Савелием, то у него бы наверняка пробежал мороз по коже, и вряд ли кто-либо на свете позавидовал бы теперь Нугзару Джанашвили...
Что касается меня, автора, то скажу прямо и откровенно - я целиком и полностью на стороне своего героя!
На миг представив, что какая-то мразь могла бы что-то сделать с моими дочерью и женой, я бы всю оставшуюся жизнь посвятил поискам этого или этих подонков и расправился бы с ними безо всякого суда и следствия. Да простит меня Господь!..
XV - Месть Джанашвили
Переговорив с Велиховым после статьи Бернштейна, мгновенно взбесившийся Джанашвили тут же заорал, вызывая к себе в кабинет начальника своей охранной службы Бахрушина. Помощник Нугзара Виктор Мирский уже сидел рядом с шефом.
- Этот козел думает, что ему все сойдет с рук! - Джанашвили был в ярости и носился по кабинету, как заводная игрушка. - Надо наказать его по полной программе - пусть знает, что я не терплю таких шуток!
- Кого? - спросил Бахрушин.
- Малютина, идиот! - завизжал Нугзар. - Этого недоношенного следователя, который осмелился через газету подложить мне свинью!
- А может, этот Бернштейн все сам где-нибудь нарыл, а Малютин здесь ни при чем? - задумчиво сказал Мирский.
- Теперь уже все равно! Мое имя полощут на всех углах, - упрямо набычился Джанашвили, - мне надо сделать ответный и очень резкий ход, иначе и мне, и вам полный каюк. Уже и криминалы зашевелились: затребовали полный отчет по моим делам. Мне необходимо кинуть им кость, чтобы они отстали от меня хотя бы на время выборов. Вот пройду поновой в Думу, а уж там, я уверен, все по-другому пойдет. Но сейчас... В общем, Малютина надо прижать так, чтобы он и пикнуть не смел, чтобы залез в самый темный угол и трясся только от одного упоминания моего имени!
- Так что, мочить его? - тупо спросил начальник охраны.
- Зачем мочить, дуболом?! - вспылил Джанашвили. - Он нам еще может пригодиться. Но он должен быть ручным. Его не трогать даже пальцем, ты понял?
- А что тогда?
- А вот что, - зловеще прищурился Нуга, - начнем с семьи. Бери-ка, Палыч, свою команду - и вперед. Все равно кого: жену, дочь, сына - кого первым поймаешь, с тем и работай. Отработай по полной программе! Оставь в живых, но так, чтобы им после общения с твоими головорезами самим жить не захотелось. Все ясно?
- Вот сейчас ясно! - Он явно повеселел и плотоядно потер потными ладонями. - Это мы сделаем, чего там... за милую душу повеселимся!
- Смотри только не переборщи, Палыч! Пусть твои ребята суют свои трипперные палки куда угодно, хоть в нос, только чтобы никакой крови! Понял?
- Да понял я...
- Ладно, иди работай. - Джанашвили немного задумался, потом его глаза засветились сатанинским блеском. - А ты, Витя, пощиплешь самого следователя: бери кассету, где Малютин с бабами, сделай с нее пару копий и подкинь одну из них в думский комитет по депутатской этике. Попробуй собрать на просмотр кассеты как можно больше депутатов. Журналистов пока не надо, они не в ту степь дело направят. А мне сейчас нужно только одно: показать, какой мудак на меня дело стряпает. Если мы Малютина хорошенько замажем, то с нас грязь сама собой слезет.
Нугзар подошел к сейфу, вмонтированному в стену кабинета, набрал шифр и открыл толстую бронированную дверцу. Внутри сейфа, за внушительной горкой банковских долларовых пачек и сувенирной коробкой с посеребренным "кольтом" 26-го калибра, лежала та самая видеокассета с порнофильмом о разврате следователя.
- И смотри не потеряй оригинал: вдруг понадобится... - он гнусно хихикнул, - самим порнушку посмотреть...
Савелий, досконально изучив повадки лысого Нуги, безусловно, понимал, что после скандальной публикации о его грязных делишках Джанашвили начнет активные действия, - в принципе именно на это Бешеный и рассчитывал. Тем не менее он серьезно опасался за следователя и его семью: разъяренный Нугзар мог в той или иной форме жестоко свести с ними счеты.
Савелий позвонил Малютину и рекомендовал ему постоянно иметь при себе охрану. Кроме того, посоветовал охранять и его загородный дом: над семьей следователя, круглый год живущей в Архангельском, по мнению Говоркова, тоже нависла угроза нападения...
Сергей Петрович договорился в Управлении правительственной охраны, и ему выделили двух сотрудников. Один всегда находился рядом с Малютиным, другой на время поселился в архангельском доме следователя и неизменно сопровождал членов семьи, когда они куда-нибудь направлялись.
Люди Бахрушина приехали в Архангельское, когда уже наступил поздний вечер. В "Жигулях" девятой модели сидели четверо: трое самых откровенных отморозков, без каких-либо признаков мозгов, но с накачанными мышцами, и Семен, помощник Бахрушина, которому Палыч обычно поручал самые грязные дела.
- Так, Кишка и Мокрый - к дому! - приказал Семен, или Сема, как его звали подчиненные. - Поднимите свои задницы и осторожно проверьте, есть ли кто в хате из чужих.
Прошло менее десяти минут, и "тупая двойка" вернулась к машине.
- Там только баба одна сидит, телек смотрит, - доложил здоровенный громила с жидкими прядями светлых волос; из-за них его и прозвали Мокрым.
- Старая или молодая? - спросил Семен.
- Старая, кажись, - не очень уверенно ответил Кишка, получивший свое прозвище за привычку вечно что-нибудь жевать.
- Значит, нам не повезло, пацаны, - гадливо ухмыльнулся Сема, - молодой загнать поршня куда как приятней. Эх, а я надеялся целину ей пропахать своим шершавым...
- А мне похеру, кому и куда вдувать, - сказал Кишка, - я вот, к примеру, всаживаю во все, по самое не могу, что двигается. - Сделал небольшую паузу, потом угрюмо добавил: - Особенно когда жевать нечего...
- Значит, ты и ишаков пробовал, как мандаринщики? - подколол его Мокрый.
- Не, ты че, я только двуногих приходую... - не принимая шутки, возразил Кишка.
- Ладно, кончай базар! - прикрикнул на них Семен. - Давайте в дом. Заделайте бабу так, чтобы ей мало не показалось, да смотрите не затрахайте до смерти. И в доме, во время погрома, особо не шухерите, чтобы не слишком шумно было. Я останусь в машине, на стреме, если что - свистну, тогда делайте ноги.
