— Ближайший рейс через… — парень взглянул на часы, — через два с половиной часа, однако следующий рейс только через три дня.
— В таком случае, приятель, отель отменяется! Поворачивай в аэропорт!
— Вы хотите сегодня лететь? Но зачем поворачивать в аэропорт? До отлета более двух часов!
— Чтобы билет купить!
— Прямо в самолете и купите! — улыбнулся наконец Самсон. — А сейчас, если, конечно, есть желание, я вам лучше город покажу, нашу столицу… Согласны?
— Согласен! — отозвался Савелий.
— Вот и хорошо, а то тот господин, который тоже рвался на остров, мало того что был неразговорчив, но и все время морщился от недовольства, что ему приходится ехать на такой развалюхе, как моя старушка…
— А что ж он в таком случае другую не взял? — удивился Савелий.
— Не успел: остальные были заняты. — Самсон хитро усмехнулся. — Пришлось ему, бедняге, с тремя своими слугами, настоящими головорезами, в моем обществе париться! Важный такой, видно, богатый, а на чай дал только один доллар. — Он брезгливо сплюнул в окно.
— Почему ты решил, что они его слуги, а не сотрудники или просто спутники, да еще и головорезы?
— Так он же все время командовал ими! Честно признаться, он мне так не понравился, что я и сам не захотел с ним общаться: сделал вид, что не понимаю по-английски!
— Вот как? — Савелию показалось, что словоохотливому парню не терпится поделиться своими впечатлениями о неприятном пассажире. — И что же тебе удалось подслушать? — Он с улыбкой подмигнул ему.
— Судя по всему, этот господин очень торопился оказаться на Маис-Гранде, но я же не понимаю по-английски, — Самсон хитро взглянул на Савелия, — а потому я промолчал о том, что самолет вылетает на остров через сорок минут, и ему пришлось ждать следующего рейса три дня…
— И что же ему понадобилось на этом острове?
— Откровенно говоря, я и сам толком не понял: со своими спутниками он говорил о каких-то документах, лаборатории, смеялся над каким-то нашим правительственным чиновником, которого подкупил за гроши, чтобы получить лицензию на геологические разработки на острове…
— И это все, о чем он говорил? — осторожно спросил Савелий, заметив, что в голове Самсона продолжается «мыслительный процесс».
Неожиданно Самсон обернулся и посмотрел Савелию в глаза:
— Это что, ваши соперники по бизнесу? — догадливо предположил он.
— Я сразу понял, что ты очень толковый и смышленый парень, Самсон, тебе бы не водителем быть, а в налоговой полиции работать, — польстил Савелий, уходя от ответа.
— Скажете тоже… — смутился водитель и с неожиданной горячностью сказал:
— Но я на вашей стороне: мне нравятся люди-орехи!
— В каком смысле? — специально переспросил Савелий, догадавшись, что имеет в виду водитель.
— По моему определению, люди-орехи, в отличие от людей-капусты, имеют внутри полезное ядро, — начал объяснять парень. — Орех трудно вскрыть, но, когда вскроешь, получаешь ядро, а капусту раздеваешь легко, лист за листом, а когда доходишь до конца, ничего не находишь внутри. — Самсон вздохнул и с тихой грустью добавил: — Одно разочарование…
— А ты философ, Самсон! — рассмеялся Савелий.
— Я знаю — это плохо! — убежденно ответил тот.
— Почему это?
— Философам мало платят! — Самсон тяжело вздохнул, пожевал губами и добавил, как бы оправдываясь: — А мне семью кормить нужно…
— И большая семья?
— Жена, трое детей и я…
— Жена, конечно же, не работает?
— Куда ей работать. Старшему сыну — девять лет, вот он подрабатывает: газеты разносит…
— Да, тяжело… Нужно столько сил потратить, чтобы прокормить такую ораву…
— А я еще вспомнил, о чем говорил тот господин! — воскликнул Самсон, стукнув себя по лбу.
— О чем же?
— Вы как сказали про силу, так я и вспомнил! Он говорил о какой-то уникальной силе…
— Силе? — переспросил Савелий, заметив, что парень не совсем уверен, и потому осторожно спросил: — Может быть, речь шла об энергии?
— Господи, конечно же, энергии. Точно, вспомнил! Он сказал: уникальная энергия!
— И когда же этот странный пассажир улетел на остров? — как можно спокойнее спросил Савелий. Ему пришло в голову, что предыдущий клиент Самсона прилетел на остров по тому же поводу, что и сам Савелий.
— Три дня назад, если, конечно, он не отправился туда морским путем: на катере!
— А ты не можешь описать мне его?
— Кого?
— Того господина.
— Словами?
— А как же еще?
— Могу и на бумаге нарисовать, — пожал парень плечами. — Я же учился на художника, пока в аварию не попал и не сломал кисть… — Он показал Савелию исковерканную правую руку. — Врачи сделали, что могли, но… — Самсон криво улыбнулся и с тяжелым вздохом пояснил: — Мысль об учебе в художественной школе пришлось оставить… Так что профессионального художника из меня не получилось: так, рисую для себя…
— Вот и нарисуй его!
— Как, прямо сейчас?
— Конечно! Зачем откладывать?
— Как скажете, сэр! — довольно воскликнул Самсон и свернул к берегу озера. — Если хотите, искупайтесь, пока я рисую, — радушно предложил он. — Водичка — прелесть!
— Прекрасная идея! — подхватил Савелий, на всякий случай «прислушавшись» к мыслям водителя: не задумал ли тот какой-либо подвох, но все мысли парня были заняты воспоминаниями о странном пассажире, и Савелий, быстро раздевшись, нырнул в воду прямо с берега.
Вода действительно оказалась настолько прохладной и прозрачной, что выходить не хотелось. Савелий несколько раз нырнул в самую глубину и как зачарованный наблюдал за незнакомыми видами рыб и странными растениями подводного мира. Он плавал минут двадцать, с удовольствием нежась в воде. Наконец, увидев, как Самсон машет ему рукой, Савелий вышел на берег и подошел к машине.
— Вот тот пассажир! — протянул водитель листок с карандашным рисунком. — Кажется, получилось похоже.
Рисунок оказался весьма профессиональным и выполнен был в очень странной манере, как бы сочетая графику Чюрлениса и мягкую живопись старых голландских мастеров. Однако не это поразило Савелия. Дело в том, что с небольшого листка ватмана на него смотрели хмуро-недовольные глаза самого Тима Рота. Его лицо было выписано так четко, словно это был не рисунок, а фотография.
«Воистину пути Господни неисповедимы!» — подумал Савелий.
— Перед тем как уезжать из Никарагуа, хочу взглянуть на твои картины, чтобы купить какую-нибудь из них в подарок своей невесте, — произнес Савелий, чтобы скрыть волнение.
