Если бы, — охотно поддержал разговор Фельдман, — тут сам черт голову сломит. У кого автомат — тот и начальник. Великий Мао в таких случаях говорил: «Винтовка рождает власть».
Чарльз, не говорите на темы, в которых плохо разбираетесь. — с насмешкой заметила Мэри.
Это я так, в шутку… А дело в том, что ранее, в Тбилиси, разрешение на поездку нам выписало Министерство внутренних дел Грузии. Здесь, на блокпосту, стоят еще и внутренние войска, и сотрудники госбезопасности. Каждая структура требует пропуска, заверенные их начальством.
Значит, по домам? — задумчиво протянул Савелий.
Фельдман скептически ухмыльнулся:
На этот случай у нас есть особые пропуска — зеленого цвета, с портретом Президента США и подписью секретаря американского казначейства.
А вдруг охрана возмутится, что ее пытаются подкупить? Все‑таки гордые горцы…
Скорее пожалеют, что мы им мало дали, — деланно вздохнул Фельдман.
Появился красный, как рак, Важа. Видно, не просто ему дался разговор с вооруженными людьми на блокпосту. Важа раздраженно махнул рукой. Он и Фельдман уселись в машину, и колонна продолжила путь.
На прощание один из охранников в шутку прицелился в Мэри и крикнул:
Бах!
Мэри высунулась из окна и по–английски посоветовала шутнику переспать с его собственной мамой.
Вероятно, американские советники уже успели обучить грузинских военных ругательствам на английском. Небритая физиономия солдата вытянулась. Его товарищи и громко заржали. Опозоренный шутник еще долго кричал вслед машине и грозил кулаками.
Блокпост скрылся за густой зеленью деревьев. Элгуджи повернулся и вопросительно взглянул на Мамуку. Тот встрепенулся и сразу заявил:
Здесь нам надо уходить в сторону, туда, направо, — он махнул рукой в направлении едва заметной горной ложбины.
Савелий попросил остановиться, вышел и направился к машине Фельдмана.
Здесь я вынужден с вами расстаться, дорогой Чарльз. Пути наши расходятся, каждый идет той дорогой, которую выбрал — не вдаваясь в объяснения, объявил Савелий.
Надеюсь, вы выбрали правильный путь, Сэм, — со значением произнес Чарльз. — Желаю вам счастливого пути.
Присоединяюсь к пожеланию, — подхватила Мэри Барнс. Ей успел понравиться немногословный мистер Хлебникофф. — Берегите себя, мистер Хлебникофф. Скалы здесь такие крутые. Не сверните себе шею ненароком.
Напутствуемый таким образом, Савелий вернулся в свой джип. Элгуджи выжал сцепление до конца и что‑то неслышно пробормотал.
«Помолился, наверное», — подумал Савелий.
Джип резко дернулся и словно провалился в зеленую массу густых зарослей.
Путь их лежал по дороге, которую и дорогой‑то можно было назвать разве что в шутку. Так, козья тропа. Но на этой тропе внимательный взгляд Савелия заметил следы тяжелогруженных машин и многочисленные отпечатки лошадиных копыт. Тропой активно пользовались.
Хорошо, что мы избавились от этого Важи, — сказал Мамука. Ему все равно было о чем говорить: видно, ему было не по себе в этом районе гор. — От этих президентских «шестерок» одно беспокойство…
Забудь о нем, — предложил Савелий, — ты лучше скажи, когда мы доберемся до почтенного господина Ушанги?
Если без остановок, то успеем еще до наступления темноты, — откликнулся Элгуджи.
Он умело вращал баранку, в последний миг успевая уворачиваться от стволов деревьев и объезжать рытвины.
Кто же это нас остановит? — оживился Савелий. — Кто эти смелые люди?
А–а-а, батоно Сэм, тут таких смелых полон лес! — серьезно заявил Мамука. — Например, дезертиры из грузинской армии. Оружие получили, присягу принесли — и в горы. Не хотят они охранять интересы «белого лиса» и воевать за «Тбилисскую республику». Считают, что лучше самим, как лис, по горам бегать.
А еще кто?
Ну, из местных кто‑нибудь… Работы нет, вот и выходят поохотиться на людей. Убивать не станут, но отнимут все. А голым в горах сдохнешь еще до утра. Есть еще отряды самообороны чеченских беженцев. К ним живым лучше не попадаться. Чуть ли не заживо съедят. Или, наконец, сами чеченские террористы: эти настоящие отморозки.
Неужели они здесь ходят?
Зачем «ходят», батоно Сэм? Просто стоят. Вон, впереди…
Савелий всмотрелся в наступающую темноту. Элгуджи притормозил, а затем и совсем остановился. Путь преграждало поваленное дерево. Рядом стояли несколько человек.
«Еще неизвестно, сколько их скрывается в темноте и сколько автоматных стволов направлено на нас», — подумал Савелий.
Вы, батоно Сэм, молчите, — предупредил Мамука. — А если будут обращаться к вам — говорите только по–английски. Вы, туда–сюда, американский журналист, мы вас захватили и везем к себе, чтобы потом потребовать выкуп.
Савелий молча кивнул.
Элгуджи остался за рулем, Мамука выбрался из машины и направился к вооруженным людям. Те не двинулись с места. Один перебросился парой слов с Мамукой и направился к джипу. За ним последовали остальные. Подойдя ближе, они с любопытством уставились на Савелия.
Савелий отметил, что у всех людей — землистый цвет лица, длинные нечесаные бороды и пустой взгляд. Так выглядят люди, долгое время вынужденные жить вне дома, питаться чем попало, терпеть холод и жару, переносить болезни на ногах. Бандиты были одеты, как один, в камуфлированную военную форму натовского образца, тяжелые ботинки. На голове у многих — зеленые повязки с замысловатым орнаментом из слов по–арабски. «Лесные братья» словно соревновались, кто нацепит на себя больше оружия.
Если это был автомат — так непременно с подствольным гранатометом и примкнутым штыком, прибором ночного видения и оптическим прицелом. А еще — складной гранатомет «Муха» или даже два. «Палестинский пояс» — ряд автоматных рожков в специальной жилетке. И непременно — кинжал горца, у некоторых он был размером едва ли не с гладиаторский меч.
Савелий заметил, что чеченцы, как малые глупые дети, обожали при каждом удобном случае вытаскивать кинжалы и демонстрировать их остроту. Огромным лезвием они заостряли даже спичку, чтобы ковырять в зубах.
Мамука о чем‑то говорил с бандитами по–чеченски. В его речи мелькали имена Гелаева, Басаева и прочих главарей банд. Вероятно, Мамука пытался так набить себе цену. Чаще всего он обращался к одному из террористов, самому мрачному типу, которого называл по имени «Арби». Вероятно, это и был тот самый знаменитый Арби Бараев, безжалостный убийца и главный охотник за денежными заложниками.
Бараев нагнулся к Савелию и посмотрел ему прямо в глаза. Савелий слегка отшатнулся, ощутив нечистое дыхание человека, забывшего, что такое чистить зубы.
На одного Мамуку надежды мало. Надо поработать и самому. Савелий закрыл глаза, напрягся и попробовал настроиться на мысли главаря. Это оказалось непросто. Мешали замелькавшие в его сознании мысли людей, собравшихся у поваленного дерева. Чувствовалось, что по ту сторону лежащего поперек дороги ствола — сотня, а то и более человек.
