Вертолет попал в зону восходящих воздушных потоков и сейчас его сильно болтало.
Это его двойник, — продолжал свои пояснения Бешеный. У него их много. Они разъезжают по террористическим центрам и произносят речи. Оттого кажется, что вожак террористов везде и всюду и что он всесилен, как джинн.
Элгуджи изменился в лице. Ему уже казалось, что он стал богат, а тут так внезапно все надежды рухнули. Остался только этот невзрачный человечек, который трясся в углу. И за которого не получишь и десятка долларов. Грузин в ярости замахнулся на него прикладом автомата, человечек что‑то быстро залопотал по–арабски.
Говорит, что не знает, где его хозяин, — перевел старый Мустафа, — просит сохранить ему жизнь.
А на кой он нам нужен, если он ничего не знает? — задал резонный вопрос Мамука.
А пусть хотя бы приберет здесь, — нашелся Мустафа и пнул ногой одного из убитых помощников «бен Ладена». — Не тащить же мне к себе домой эту падаль.
Падаль должна падать, — задумчиво произнес Мамука. — Скажи ему, батоно Мустафа, чтобы повыкидывал всю эту шваль за борт. Может это делать с любовью: все‑таки его «братья». — Он весело рассмеялся.
Старый Мустафа что‑то кратко произнес, и «бен Ладен» кинулся сломя голову выполнять распоряжение. Он подтаскивал своих мертвых товарищей к борту и сталкивал вниз. Когда последний уже оказался за бортом, «бен Ладен» выпрямился, гордо улыбаясь, с видом человека, исполнившего долг и теперь ждущего похвалы. Но в тот же миг он поскользнулся на чужой крови, инстинктивно схватился за край открытого проема.
И надо же было так случиться, что вертолет в очередной раз сильно тряхнуло. Фальшивый «бен Ладен» нелепо подпрыгнул, снова поскользнулся на крови и вылетел за борт. Еще долго можно было видеть, как он несется вниз, раскинув руки и ноги, похожий на выпавшую из окна детскую куклу…
Черт с ним, с рублем! — хмыкнул Савелий.
С каким рублем? — не понял старый проводник.
Анекдот есть такой… Подходят к узкой веревочной лестнице через пропасть двое путешественников, попытались взойти на мост, а тот такой неустойчивый, что у них голова закружилась… Испугались, стоят и не знают, что делать, а перейти на другую сторону жизненно необходимо…
Вот придурки! — буркнул Мамука. — И что дальше?
Подходит к ним угрюмый мужик, — что, спрашивает, страшно? Страшно, говорят, дядя… А на другую сторону нужно? — спрашивает тот. Ох, нужно, родимый, отвечают путешественники. Может, поможешь? Рубль с каждого — и перенесу…
За рубль? — поморщился Мамука.
Так давно это было, — пояснил Савелий.
Тогда конечно, — кивнул грузин. — И что дальше?
Конечно, родимый, заплатим! — Обрадовались путники. Подхватил мужик одного, посадил на плечо, потом посмотрел внимательно на второго и думает: «Чего это лишний раз туда–сюда мотаться?» Давай и ты залезай, говорит он второму. Посадил его на второе плечо и пошел по веревочной лестнице… Идет, идет, а посередине споткнулся и выронил одного в пропасть… И тебе не жалко? — выкрикнул второй. А… махнул рукой мужик, черт с ним, с рублем!..
Черт с ним, с рублем? — Мамука весело рассмеялся, за ним и его брат.
А старый Мустафа, немного подумав, глубокомысленно заметил:
Да, мудрая сказка… — и после этого очень долго молчал, о чем‑то размышляя…
Вертолет посадили на небольшой площадке, указанной старым проводником. По договоренности с Савелием, винтокрылая машина досталась Мустафе в качестве гонорара за работу проводником. Что собирался делать старик с вертолетом — никто не спрашивал.
Савелий распрощался со старым Мустафой и вместе со своими верными сопровождающими вернулся в дом дяди Ушанги. Поразительное дело — прошло почти два дня, а праздник у дяди Ушанги все еще продолжался. Правда, кое‑кто из гостей спал под раскидистой чинарой, неподалеку от источника. Но сам хозяин имел свежий вид, словно и не провел за столом двое суток кряду.
Удивительнее всего было другое.
Среди гостей Савелий вдруг рассмотрел до боли знакомое лицо Костика Рокотова!..
Глава 14
Невосполнимые потери Александра Позина
Среди тех, кто особенно остро и болезненно переживал исчезновение из их жизней Савелия Говоркова, был, хотя это и может показаться странным, Александр Викторович Позин, ответственный чиновник Администрации Президента России, в недавнем прошлом тайный советник самого Ельцина, которому мы, уважаемый читатель, в прошлом романе «Бешеный жив!» не уделили внимания.
Однако в жизни Позина наш герой Бешеный, сам того не сознавая, сыграл очень важную роль. А генерал Богомолов не счел нужным сообщить Позину о «гибели» Говоркова, хотя Александр рассказал генералу о своем активном участии в поисках Савелия после его исчезновения с острова Маис.
Генерал совершенно справедливо не считал Позина близким другом Бешеного и не видел, что их вообще могло связывать, кроме случайного знакомства в Нью–Йорке и недолгих, чисто приятельских отношений. Богомолов был уверен, что Савелий, которому приходилось в жизни встречаться с великим множеством людей, вряд ли как‑то особо выделил среди них Позина, и был прав…
Честно сказать, Бешеный и не вспоминал о случайном нью–йоркском приятеле, с невольной помощью которого он достиг своей давней цели — покончить с отъявленным негодяем олигархом Велиховым.
Таким образом, Позин пребывал в полном неведении о судьбе Савелия, даже и не предполагая, что он «погиб».
Почему встреча с Бешеным оказалась для Позина такой знаменательной, на первый взгляд понять не так‑то просто, дело в том, что Позин, обладая бессчетным количеством приятелей, иногда довольно близких, никогда не имел настоящих друзей. Так сложилось в его жизни.
Поскольку отец его был крупным советским журналистом–международником, работавшим в развитых капиталистических странах, где при советских посольствах имелись школы–семилетки, Позин учился не в Москве, а в разных странах. А в старших классах он каникулы всегда проводил за границей у отца.
Под влиянием отца, человека широко образованного, он рано понял, что надо учиться. Александр всегда исправно готовил уроки по всем предметам и читал книжки, не предусмотренные школьной программой. Кроме того, он с удовольствием учил языки, которые ему давались на удивление легко. Так, к окончанию школы Александр Позин вполне прилично говорил на четырех языках — английском, немецком, французском и испанском. Ясно, что при такой загрузке времени на обычные подростковые увлечения не оставалось. Он ни в коем случае не был презираемым «ботаником», но у него выпал тот период дворовой дружбы подростков, в которой нередко завязываются прочные отношения, продолжающиеся всю жизнь.
Так вышло, что Позин вообще никогда не гулял во дворе и не знал, что такое дворовая компания. Круг его юношеского общения замыкался на детях элиты советского общества эпохи упадка, когда восхищение всем западным явно перехлестнуло через край. И хотя Позин сам, можно сказать, выросший на Западе, относился к тому безо всякого восторга, его в молодежных компаниях уважали только за то, что он ТАМ БЫЛ. Круг этот состоял из детей дипломатов, журналистов, актеров, режиссеров, известных музыкантов и ученых.
