Вы можете их назвать?
— Кого‑то конкретно — нет, это просто мои размышления и догадки.
Может, вам известно что‑нибудь об угрозах в адрес мужа? — спросил Рокотов.
Минуту, — встрепенулась вдова, — разве экспертиза ошиблась, определив, что Александр скончался от инфаркта? Вы считаете, что его убили?
Ну почему сразу убили? — примирительно проговорил Константин. — С чего вы взяли?
Но вы же сами спросили про угрозы…
Давайте, Алла Сергеевна, будем откровенны: понимаете, брат вашего мужа довольно известная и влиятельная личность. Он обратился к высоким чинам с просьбой как можно внимательнее разобраться в причинах смерти брата… Поэтому все мои вопросы воспринимайте в качестве обычной процедуры в сложившихся обстоятельствах. И прошу вас, не делайте скоропалительных выводов.
Согласна, спрашивайте…
Повторяю свой вопрос: известны ли вам случаи каких‑нибудь угроз в адрес вашего мужа?
Понимаете, Константин… — она запнулась.
Михайлович, — подсказал Рокотов.
Да, Константин Михайлович, мы с мужем изначально договорились не вмешиваться в дела друг друга: я — в его бензиновые, он — в мои дизайнерские. Угрожали ли ему, не знаю: он ничего об этом не говорил.
Может, настроение у него как‑то резко изменилось в последние дни перед смертью?
Явных изменений я не заметила. Хотя… — женщина задумалась. — Только сейчас, после вашего вопроса, я припомнила, что в последнюю неделю он стал каким‑то… угрюмо–молчаливым, что ли… Спросишь о чем‑нибудь, буркнет в ответ и снова в себя уходит, как улитка в раковину прячется. Не знаю, насколько это важно, но были звонки, которые, правда, вряд ли можно назвать угрожающими, однако…
Расскажите, это может оказаться важным, — подбодрил женщину Константин.
Думаю, примерно за неделю до Сашиной смерти было несколько звонков, которые начали меня раздражать. Я даже приревновала Сашу. Звонок, беру трубку — молчат. Он берет — отвечают… И так несколько раз. Тогда‑то я и решила, что баба ему какая‑то звонит…
Его спрашивали?
Конечно!
А он что?
Обычно отшучивался, а один раз разозлился: «Оставь, говорит, свою дурацкую ревность! Это мне по делу звонят».
Случайно не запомнили, когда звонили, хотя бы один раз: точное время или, может, день?
Мне как‑то в голову не приходило запоминать…
Может, все‑таки вспомните, когда был последний такой звонок? — настаивал Константин.
Да в тот же день, когда Саша умер, и звонили… Запомнила потому, что до этого старалась сама подбегать к телефону, но в тот раз трубку поднял Саша…
Слышали, что он говорил?
Саша все больше молчал. А вот выражение лица было очень мрачным и недовольным, а в конце разговора он произнес только одно слово: «Хорошо!» — и положил трубку…
Скажите, Алла Сергеевна, вы не могли бы ознакомить меня с вещами, которые были у вашего мужа в день смерти?
Собственно, там и смотреть‑то не на что: портмоне, где было шестьсот долларов, три тысячи рублей и визитки, часы «Ролекс», зажигалка, сигареты, ключи от дома… и все, пожалуй…
У него была машина?
Почему была, и есть, конечно… «Мерседес» сто сороковой, лонгированный, черного цвета…
«Точно как у Ростовского!» — отметил про себя Рокотов.
А в тот день где машина находилась?
Во дворе стояла, как и сейчас…
А ключи?
Какие ключи? — не поняла она.
От машины… Ведь среди предметов, которые были при нем, вы их не назвали. Может, забыли?
Нет, их там не было, — растерянно произнесла вдова. — Странно, Саша никогда с ними не расставался: одни были у него, вторые, запасные, у меня… Как он говорил, на всякий пожарный… — Она сглотнула подкативший к горлу комок.
Вы не можете посмотреть, где они, ключи то есть? — попросил Константин.
Пойдемте в Сашин кабинет…
В кабинете вдова взяла с письменного стола полиэтиленовый пакет и принялась доставать из него вещи мужа.
Это то, что мне вернули в милиции. Надо же, вот ключи… А я точно помню, что их не было! — растерянно сказала она.
А может, просто не заметили?
Так их не было и в описи… Вот, сами проверьте! — Женщина протянула ему копию описи, подписанную двумя сотрудниками милиции и понятыми.
У вас в квартире был кто‑нибудь, после того как вы получили эти вещи?
Нет…
А в милицию вы как добирались?
На Сашиной машине: моя‑то на профилактике… — Она наморщила лоб и вдруг воскликнула: — Господи, вспомнила!
Что?
Сашины ключи торчали в замке зажигания…
Не путаете?
Ничего подобного! Помню, подошла к машине, отключила сигнализацию, села за руль, хотела вставить свой ключ в замок, а там уже торчит Сашин ключ… Я была так потрясена смертью мужа, что не придала этому никакого значения. Подумала еще: надо же, Саша забыл…
Такого никогда раньше не было?
Саша был таким аккуратным и пунктуальным человеком, никогда ничего не забывал! — Она задумалась. — А не могло случиться так, что он сел за руль «мерседеса», вставил ключ, а тут подъехал кто- то из знакомых, и он пересел к нему…
А ключ, который никогда не забывал, на этот раз не вытащил… — задумчиво проговорил Константин.
Так вы считаете, что… — снова начала вдова, но Рокотов ее перебил.
Я всего лишь пытаюсь понять, как и почему ваш муж оказался за городом, практически один в лесу, — спокойно объяснил он и задал вопрос: — У него есть записная книжка?
Конечно! Обычно он всегда брал ее с собой, но в тот день она осталась лежать на столе.
Она была открыта или закрыта?
Не помню… кажется, открыта.
А где эта книжка?
Вот! — Алла Сергеевна кивнула на маленькую, в изящном кожаном переплете записную книжку.
Константин взял ее и раскрыл наугад. Наверное, любому известно, что если книга, или записная книжка, или толстая тетрадь долго лежит раскрытой на одной и той же странице, или если часто заглядывают на какую‑то страницу, то когда ее начинают листать, она обязательно распахнется на той же, привычной странице.
В глаза сразу бросился знакомый номер, записанный, как видно, совсем недавно. Просмотрев на всякий случай все записи покойного и не обнаружив ничего стоящего внимания, Константин поблагодарил вдову, попрощался и, оказавшись в машине, поспешил набрать номер, обнаруженный им в записной книжке покойного.
