Эта детективная история закончилась трагически: заполучив формулу, злодей убил ученого и попытался самостоятельно создать смертоносное оружие. В момент испытания, как и было задумано ученым, ракета взорвалась, а злодей получил по заслугам: сгорел живьем в пламени изготовленного им смертоносного оружия.
Из этой истории Иннокентий вынес для себя главный вывод: ни при каких условиях нельзя раскрывать до конца тайну своего изобретения. Сибирский изобретатель понял, что ему нужно заложить в свое детище нечто такое, о чем будет известно только ему, и без его личного участия ни у кого необходимого результата не получится. А чтобы въедливый и дотошный партнер не заподозрил неладное и продолжат полностью доверять Иннокентию, необходимо неординарное решение этой задачи, потому что слишком явно утаенный ключ или искаженная формула в данном случае не только не помогут, а приведут к конфликтной ситуации.
После долгих размышлений Водоплясов наконец пришел к выводу, что нужно заморочить Молоканову голову только тем, в чем он не разбирается и никак не сможет проверить. Единственное, что следует внушить московскому покровителю: изобретение будет подчиняться только своему создателю, то есть ему, Водоплясову. Никто другой управлять наночипом не сможет, так как он настроен только на биоэнергетику создателя. Вот в это и предстояло заставить поверить Молоканова.
Пробную модель наночипа Водоплясов изготовил намного раньше намеченного срока, однако решил не оповещать об этом своего партнера, а рьяно занялся изобретением под страховочного «ключа». Больше всего времени ушло, чтобы определить, где можно запрятать этот «ключ», чтобы легко, а главное, незаметно для посторонних глаз пользоваться им. Такой «ключик» в карман не положишь и в сейф не спрячешь. Им может стать соответствующий код–команда для активизации наночипа, или слово, набор цифр, или вообще какой‑нибудь беспорядочный набор знаков…
Знаков… знаков… — несколько раз задумчиво повторил вслух Водоплясов.
Ему показалось, что он нащупал конец ниточки, потянув за которую, можно вытащить и основное — идею. Главное — нащупать идею, а сотворить действующую модель дело второе.
Иннокентий вспомнил, с чего у него пошла работа по изобретению наночипа. Это случилось в больнице: тогда его взгляд упал на обыкновенную медицинскую трубку, по которой животворная жидкость попадала в вену, после чего разносилась по сосудам и по всему организму.
Любой мало–мальски грамотный человек, не говоря уже о впрямую заинтересованном Моло- канове, наблюдая на экране компьютера процесс активизации наночипа, рано или поздно обязательно заметит несоответствие между тем, как это делает Водоплясов, и тем, какую комбинацию набирает он сам. А это может закончиться не только концом их партнерства, но вполне возможно, и жизни изобретателя. Значит, нужно спрятать «ключик» так, чтобы его нельзя было обнаружить…
Знаки… знаки… — снова повторял Иннокентий, бессмысленно стуча пальцами по клавишам компьютера.
На экране монитора возникала бесконечная строчка из беспорядочного набора цифр, букв, символов.
В какой‑то момент палец Водоплясова задел длинную клавишу, отвечающую за пробелы между словами, и он тут же громко воскликнул:
— Знаки! Конечно же знаки!.. — Иннокентий едва не запел от радости. — Как же это раньше не пришло мне в голову?
Дело в том, что глаз человека настроен на видимый спектр изображения, к которому относятся буквы, цифры, символы, а в условно–невидимый диапазон попадают так называемые пробелы. К примеру, когда мы пишем ручкой, нашему глазу безразлично, какое расстояние оставляет пишущий между словами, не правда ли? Пустота она и есть пустота! Но для компьютера удар по любой клавише — это след в его памяти и знак на мониторе. Причем неважно, по какой клавише вы стучите: буквенной, цифровой, по клавише с символами или по той, что отделяет одно слово от другого. Каждый удар — это знак: вот что главное!..
Осенившая Водоплясова идея показалась ему настолько очевидной и отвечающей всем его требованиям, что Иннокентий, более не раздумывая, приступил к ее реализации.
А заключалась она в следующем: «ключ», или код–команда для активизации наночипа, представлял собой ключевую фразу или набор цифр, букв или символов, но это все было для отвода глаз. На самом деле «ключиком» являлся определенный ритм и количество пробелов, которые почти невозможно зафиксировать глазами. И когда кодовую фразу набирал непосвященный человек, наночип «не просыпался», и Водоплясов без опасения быть пойманным за руку имел возможность сослаться на собственную «энергетику»…
Только после того как изобретатель несколько раз проверил эффективность «откорректированного» им процесса «пробуждения» наночипа, он и решил сообщить Молоканову о том, что готов к демонстрации опытного образца. Иннокентию было любопытно, попросит ли Молоканов сообщить ему код активизации наночипа или оставит это на усмотрение изобретателя.
Во время первой демонстрации Аристарх Петрович не высказал никаких пожеланий до самого конца испытаний, и Иннокентий уже подумывал, не перестраховался ли он со своим тайным «ключиком». Однако, начав в честь изобретателя хвалебную речь, в которой сулил Иннокентию златые горы, Молоканов спокойно напомнил юбиляру:
Иннокентий, надеюсь, ты не забыл, что мы с тобой равноправные партнеры, причем единственные?
К чему такой вопрос, Аристарх Петрович? Как можно забыть об этом? — не понял Водоплясов.
Так, просто напоминаю… — Молоканов улыбнулся.
Его глаза смотрели столь испытующе и холодно, что Иннокентию стало несколько жутковато, даже захотелось начать оправдываться, но «благодетель» дружески похлопал его по плечу и сменил тему:
Нужно отпраздновать рождение нашего детища…
Только после того как они вместе с Рваным и Боней отметили торжественное событие и вновь остались вдвоем, Водоплясов понял, почему Молоканов напоминал о партнерстве.
Дружески похлопывая его по плечу, Аристарх Петрович заговорил, и в его голосе Водоплясов ощутил явный холодок:
Кеша, я все время ждал, когда ты мне, как своему единственному партнеру и, надеюсь, близкому другу, сам откроешь код запуска наночипа, но,
к сожалению, так и не дождался. — Молоканов вопросительно и подозрительно уставился на собеседника.
Господи, Аристарх Петрович! — воскликнул Водоплясов, — неужели вы могли подумать, что у меня есть от вас тайны? У меня из головы выскочило, что об этом записано в нашем контракте. Что же вы мне не напомнили об этом?
Иннокентий говорил с таким искренним жаром, что Молоканов примирительно заметил;
Это я так…
Проверяли, что ли? — обиженно перебил Иннокентий.
Конечно, проверял, — охотно подтвердил Молоканов. — А как ты думал, дорогой ты мой, в прямом и переносном смысле, партнер? Мною потрачены такие средства, что я имею полное право быть уверенным в своем партнере — или я ошибаюсь?
Разумеется, нет! Вы платите — я работаю… — еще более обиженным тоном заверил хозяина Водоплясов.
