— Пошел на прогулку, обещал скоро вернуться, — ответила Эльзевира.
— Попробуем без него, — твердо сказал Широши.
Крошечным ключиком Эльзевира открыла хорошо замаскированный в стене гостиной сейф, вынула оттуда тяжелый, резной деревянный ларец, который отомкнула другим ключом и достала из ларца серебристый предмет, довольно странной формы, напоминавшей анатомическое строение человеческого глаза. Предмет был, очевидно, тяжелый, ибо дама с видимым усилием пристроила его на один из самых крепких старинных столиков.
Странный этот предмет был куплен Широши очень много лет назад чисто случайно в маленькой антикварной лавке на Портобелло–роуд, в знаменитом лондонском районе Челси, за двадцать фунтов (тогда это были очень большие деньги).
Антиквар, знавший только, что вещь старинная и привезена из Персии, а притащил ее к нему в лавку капитан королевской конной гвардии, нуждавшийся в деньгах, просил тридцать фунтов. Но вездесущий Широши, как раз знавший об истинном назначении данного предмета, торговался до посинения, объясняя, что вещь эта совершенно бесполезная и на каминной полке в английском доме смотреться никак не будет, а он приобретает ее исключительно из любви к Востоку, где провел много лет в колониальной администрации, и сбил‑таки цену.
Самое смешное, что Широши действительно не лгал: предмет этот был для человека непосвященного абсолютно бесполезен, а глазоподобная форма ему была придана вовсе не для красоты.
Еще задолго до этого памятного визита к антиквару, разбирая богатую коллекцию книг по магии и эзотерике, собранную его далеким предком сэром Квентином Макфеем, почтенным казначеем ордена тамплиеров, и веками хранившуюся без особого спроса в библиотеке родового замка в Шотландии, Широши, в тот момент, конечно, сэр Малколм Макфей, обнаружил рисунок и описание этого странного предмета, который именовался «Око Ахура Мазды».
Ахура Мазда, или Ормузд, был верховным божеством зороастрейцев, который всегда находился в постоянной битве с божеством Тьмы и Зла Ариманом. Жрецы культа Ахура Мазды использовали это Око, чтобы предвидеть постоянные козни и происки Аримана и его приспешников, демонов поменьше рангом. Там же, в библиотеке предка, алхимика и чернокнижника, сэр Малколм обнаружил набор заклинаний, необходимых, чтобы привести Око в действие.
Широши тогда удивился, что заклинания были на арамейском языке, но потом понял, что это, скорее всего, для того, чтобы похитивший Око простолюдин не мог им воспользоваться.
— Положи фотографии перед ним веером, — сосредоточиваясь, распорядился Широши.
Он подошел к Оку, вытянул руки так, чтобы они покрывали оба конца предмета. Эльзевира встала в ту же позу с другой стороны стола.
Широши напряг все мышцы, сосредоточился, наклонил голову, как будто готовясь поднять какую‑то тяжелую ношу, и вполголоса забормотал древние заклинания.
Эльзевира своим низким голосом, как эхо, вторила ему.
Через несколько мгновений Око засветилось, в комнату хлынул жар, а воздух стал густым и тяжелым. Широши продолжал бормотать, иногда громко выкрикивая, а иногда переходя на чуть слышный шепот.
В глубине Ока появились неясные очертания каких- то туманных фигур, изображение постепенно обретало необходимую четкость, и в Оке отразились лица, запечатленные на фотографии.
Они беспорядочно перемещались внутри Ока, как рыбки в аквариуме. Потом движения несколько упорядочились, и картины обрели некую последовательность: люди, чьи лица были на фотографиях, ели и пили, с кем‑то встречались, о чем‑то разговаривали, а потом падали и, очевидно, умирали. Но ритм, в котором двигались картинки, был рваный: изображение то застывало на минуту или две, то мелькало в таком быстром темпе, что ничего нельзя было разобрать.
Вспотевший и тяжело дышавший Широши издал резкий гортанный крик.
Изображение пропало, но Око продолжало светиться.
— Мне надо немного передохнуть, — нехотя признался Широши. — Ты же понимаешь, Эля, когда жрецы Ахура Мазды боролись с Ариманом, фотографий и в помине не было, так что я не уверен, что Око правильно понимает, чего мы от него требуем.
И тут в гостиной появился Савелий, с некоторым изумлением оглядываясь по сторонам.
— А мы вас уже заждались, Серафим Кузьмич, голубчик, — приветливо заворковал Широши. — Пожалуйста, прежде всего познакомьтесь с нашей очаровательной хозяйкой. Эльзевира Готфридовна — верный друг моей долгой и порочной жизни! Серафим Кузьмич — человек, перед силами и знаниями которого я действительно преклоняюсь со всей искренностью, — с пафосом представил он их друг другу.
Бешеный чинно поклонился даме, которая улыбнулась в ответ и сказала:
— Я впервые слышу, чтобы самовлюбленный и злобный Феликс так о ком‑нибудь говорил!
Широши незаметно подмигнул Савелию, как бы давая понять, что женщины — всегда женщины, и что, мол, с них взять.
Бешеного всегда раздражали расточаемые ему комплименты — он сам хорошо знал свои возможности и в опеке других не нуждался, и потому попросил:
— Объясните мне толком, чем вы здесь занимаетесь, Феликс Андреевич!
Широши доходчиво объяснил.
— А что вместо фотографий жрецы Ахура Мазды подкладывали под… — Савелий чуть запнулся, а потом нашел подходящее слово, — под этот прибор?
Широши не замедлил с ответом.
— Как вы точно, Серафим Кузьмич, определили: именно «прибор»… — Он задумчиво покачал головой. — Этот прибор располагался высоко в горах, обычно на небольшом расстоянии от храма Ахура Мазды и возвышался на широком каменном постаменте, в особом гнезде, а на постамент, то есть под этот прибор.
раскладывались вещи, принадлежащие либо погибшему. либо потенциальным преступникам, если таковые имелись в наличии.
— Вот видите, сколько условий вами нарушено: нет гор, нет каменного постамента, нет предметов, а какиe–то непонятные прибору бумажки с отпечатанными на них лицами. И вы еще требуете от системы, что- бы она запустилась и давала качество?
Савелий логически выстроил цепь аргументов в защиту древнего прибора, а в конце спросил:
— И вообще, у вас с ним когда‑нибудь что‑то получалось?
— Получалось, получалось, — не вдаваясь в подробности, ответил Широши.
— А что вы от меня хотите? — с нетерпеливым интересом спросил Савелий, которому было любопытно попробовать себя в незнакомом деле.
— Мои заклинания призывают Око показать нам убийцу невинных людей, чьи изображения видит Око. Сами понимаете, в арамейском языке слово «фотография» попросту отсутствует, а жрецы теоретически могли использовать фигурку убитого, если конечно, это был богатый человек и с него лепили соответствующие фигурки или маску. Вас же я попрошу максимально энергетически поддержать мою просьбу прибору. Объяснять вам, как именно это делается, надеюсь, не надо.
