— Не кроется ли за убийством известного антиквара, грека по национальности, что‑то большее, чем банальное ограбление?
Еще как кроется! — вклинился в дискуссию депутат Думы от правых. — Все это происки про президентской партии! Они стремятся опорочить славное имя думских правых. Господин Ангулес, светлая ему память, подумывал о том, чтобы оказать нашей партии серьезную финансовую поддержку. А теперь, после его смерти, эти планы рухнули…
«Еще одно вранье, — подумала Людмила, — Грегор как огня сторонился политических деятелей, и тем более никогда не дал бы им ни копейки».
От всего услышанного хотелось на свежий воздух, но именно это ей запрещено строго–настрого. Да и сама она прекрасно понимала, что неизвестные преследователи не оставят ее в покое, пока не найдут. А уж что они с ней сделают, когда до нее доберутся, — об этом даже думать не хотелось.
После трагической разборки в подвале антикварного магазина на Старом Арбате Рокотов не терял время на переживания о судьбе так погано закончивших свою жизнь наркоманов. Его вообще мало интересовали те, кто отправился на тот свет, пытаясь помешать ему делать свое дело. Вспоминая уроки Савелия, Константин всегда придерживался одного четкого правила: ради благородной цели можно ломиться вперед, переступать через негодяев, которые мешают ее достичь, пытаясь прикончить тебя самого.
Большинство погибших от рук Рокотова были представителями мира теней — самого дна криминального общества. Жизнь этих подонков не имела ровным счетом никакого значения для мира людей, предпочитавших обитать на его светлой стороне. Константину доставляло особое, не сравнимое ни с чем удовольствие ликвидировать тех, кто переполз из своего темного мира в его светлый мир, чтобы оставить кровавый след, а затем вновь отползти в тень.
Ему нравилась его работа, работа чистильщика. Кроме того, он еще и получал за нее приличное вознаграждение от тех, кого защищал.
Нет, он не стремился к наживе, но деньги помогали ему продолжать свою трудную, но благородную работу.
Рокотов не записал адрес барыги, ставшего обладателем сокровищ вдовы Грегора Ангулеса, поскольку он был прост. Но, добравшись до места, Константин пожалел, что не записал адрес хотя бы на ладони.
Внешний вид дома, в котором, по словам умиравшего владельца антикварного магазинчика, обитал один из виднейших барыг Москвы, производил ужасающее впечатление.
Это была облупленная двухэтажная хибара, из желтых стен ее торчала деревянная дранка, как набивка из старого дивана. Древний фундамент просел, и дом слегка подался вперед, из‑за чего рамы по вылезали из оконных проемов и едва держались на тонких петлях. Крыша проржавела, и в ней зияли огромные дыры, в которые свободно влетали и вылетали стаи ворон и голубей. На стенах безжизненно провисли остатки водосточных труб. Дверь в единственный подъезд отсутствовала. Туда–сюда сновали странного вида люди, на их лицах читалось единственное желание: выжить.
На стене, слева от дверного проема, сохранилась черная табличка с осыпавшимся текстом. Константин с трудом прочитал слово: «…щежитие», и все понял. Старая общага давно перестала быть общежитием и превратилась в бесхозный шанхай, в котором обитали одинокие старики, крикливые гастарбайтеры и бесприютные бомжи.
Сопровождаемый косыми взглядами обитателей трущобы, Рокотов шагнул через порог и очутился в прохладной темноте длиннющего коридора, пропахшего бездомными кошками и старостью. Поднявшись на второй этаж, сыщик прошел по коридору, заваленному всяческим хламом и рухлядью.
Очутившись перед дверью с написанным на ней мелом номером «24», он, потеряв всякую надежду, осторожно постучал. В душе Константин проклинал себя за то, что доверился умиравшему, сыгравшему с ним такую злую шутку. Едва ли здесь жил тот, кто хранил ворованные драгоценности.
За дверью раздались шаркающие шаги. Хриплый голос неприветливо спросил:
— Кого надо?
Меня к вам прислали со Старого Арбата, — торопливо заговорил Рокотов: ему не терпелось убраться из этого поганого местечка. — Ну, из магазина…
И он назвал магазин, в подвале которого недавно оставил четыре трупа.
За дверью задумались. Затем раздался щелчок, и, к большому удивлению Константина, на деревянной ободранной двери отодвинулся в сторону овальный сучок, открыв стеклянный глазок. Рокотова некоторое время внимательно изучали. Приняв какое‑то решение, человек закрыл глазок.
Только сыщик собрался громко выругаться и убраться восвояси, как за дверями загремели отодвигаемые запоры, Эта процедура длилась, наверное, минуты три. Наконец дверь скрипнула и приоткрылась. Ровно настолько, чтобы пропустить одного человека.
— Входите, что ли… — предложил все тот же хриплый голос.
Рокотов с опаской шагнул и… оказался в музее.
Никогда бы не подумал, что здешние комнаты могут быть такими громадными! Высокие стены до самого потолка украшены портретами дам в париках, старцев в мундирах и молодых щеголей с лорнетами. Тут и там стояли железные рыцари с копьями в руках. Не настоящие, разумеется, а лишь пустотелые латы и шлемы.
Убедившись, что здешняя обстановка мало чем отличается от интерьера магазина, в котором он недавно побывал, Константин решил сосредоточить внимание на хозяине странной комнаты. Тот в это время занимался тем, что вновь запирал дверь на многочисленные запоры и засовы.
Дверь, к изумлению Константина, изнутри оказалась бронированной, да еще с множеством хитроумных замков и сигнальных приспособлений. Чтобы снести такую дверь, понадобился бы изрядный запас тротила.
Хозяин все еще возился у двери, и сыщик бросил взгляд на окно, повинуясь профессиональной привычке. Окна были закрыты толстенными решетками, с прутьями толщиной с краковскую колбасу.
У Рокотова появилось и окрепло неприятное ощущение, что он оказался в ловушке. Человек обернулся, и опасения Константина только усилились. Давно он не видел столь мерзкого типа: маленький, согбенный, с бегающими крысиными глазками, острым носом и впалым ртом. Человек непрерывно облизывал губы и сдвигал брови, что только усиливало его сходство с крысой.
Ну–с, молодой человек, выкладывайте, зачем пожаловали, — требовательно поинтересовался человечек.
Меня зовут Константин, — представился Рокотов. Он решил, что лучше всего ничего не скрывать от этого зловещего типа. — Я из детективного агентства «Барс».
Частный детектив! — не скрывая презрения, воскликнул человечек, доставая из кармана старинный серебряный портсигар. Он вытащил папиросу, прикурил от спички, сощурился от едкого дыма. Какого черта вам здесь надо? И откуда вы знаете моего доброго знакомого? Кстати, как его здоровье?
Рокотов понял, что речь идет о хозяине магазина. Раз он решил ничего не скрывать, придется говорить правду.
Последний раз, когда я его видел, — осторожно начал Константин, — его здоровье было не в очень хорошем состоянии. Можно сказать, плохое у него было здоровье. А если говорить начистоту, то ваш знакомый отдал богу душу в подвале собственного заведения.
