Возглавлял этот комплекс отличный добродушный и весьма гостеприимный армянин, представлявшийся для самых близких друзей Виталиком. Он был отставным офицером, бывшим афганцем и просто отличным парнем. Савелия он принял как родного, никакими расспросами не донимал и всякий раз придумывал для него различные армянские блюда, от которых у Савелия слюнки текли. Достаточно упомянуть о барашке, сваренном в пиве без единой капли воды.
Как говорил Константин: «Мясо буквально тает во рту!» — и сладострастно причмокивал губами.
Бешеный либо ранним утром, либо поздним вечером занимался там по два–три часа, поддерживая форму.
Единственным удовольствием для Бешеного были более–менее регулярные беседы с Эльзевирой, которые для Савелия всегда оказывались интересными и поучительными.
В то время на севере Москвы объявился маньяк, насиловавший и убивавший молодых девушек. Их безжизненные тела находили в речушке с говорящим названием Лихоборка, в зеленом массиве поблизости от гостиницы «Союз» и в Грачевском парке, где когда‑то находилась усадьба графа Грачева.
Возвращаясь домой после тренировок домой, Бешеный внимательно присматривался к темным закоулкам и прислушивался — не потребуется ли какой‑нибудь бедняжке его помощь.
Однажды в темных кустах на берегу печально знаменитой реки Лихоборкн он заметил какое‑то шевеление. Мгновение — и он уже был на берегу. Однако ничего особенного там не происходило — компания мальчишек–подростков, которую точнее всего можно было назвать местной шпаной, развела себе небольшой костерок и попивала пиво вполне мирно.
При виде Савелия они немедленно вскочили и, как по команде, окружили его.
Мужик, дай закурить! — требовательным голосом сказал рослый крепыш, очевидно, предводитель компании.
К сожалению, не курю. Бросил, чего и вам советую, — спокойно ответил Савелий.
Тогда дай денег на пиво и сигареты, — не отставал парень. — Выпивка кончилась и курить сильно охота.
А тебе родители не говорили, что курить вредно? — доброжелательным голосом поинтересовался Савелий.
Он все еще хотел уладить дело с ними мирным путем: при любом раскладе ему вовсе не улыбалось калечить этих пацанов. Но на всякий случай внимательно следил за обстановкой вокруг себя.
Они сами пьют и курят, — ухмыльнулся тот. — Базар кайфа не дает. Гони монету, а то сами отберем. — В голосе предводителя явно прозвучала угроза.
— Хлопотно это! — с задором произнес Савелий и улыбнулся. — Да и некрасиво деньги у прохожих отбирать.
Предводитель мотнул головой. К Савелию потянулось несколько рук. Кто‑то из сзади стоявших попытался его толкнуть, но Бешеный был наготове и чуть заметно увернулся, после чего резко выпрыгнул и мгновенно оказался вне круга, за спинами не успевших обернуться мальчишек. Те, кто стоял к нему лицом, как зачарованные проследили за его чудесным полетом.
Самым разумным было бы теперь как можно быстрее ретироваться, но Бешеный не был бы Бешеным, если бы позволил себе устраниться с поля боя, даже в такой, казалось бы, нелепой ситуации.
Пацаны, он же — Бэтман! Такого трогать — себе дороже, пусть отваливает, — прозвучал среди пацанов чей‑то разумный голос.
Но на кону стоял авторитет предводителя, вожака, который тот терять никак не хотел:
Пусть бабло дает, а то мы ему все ребра пересчитаем! — угрожающе произнес он.
Пацаны, после некоторых раздумий и колебаний, стали медленно вновь обступать Савелия. Демонстрируя серьезность своих намерений, вожак вытащил нож, лезвие которого блеснуло в тусклом свете далекого фонаря.
Бешеный сделал шаг навстречу и ударом ноги ловко выбил нож, а правой рукой нанес несильный удар в известную ему точку в тело предводителя. Парень беззвучно рухнул на землю, и его обездвиженное тело не подавало никаких признаков жизни.
Подростки завороженно остолбенели и молча смотрели на незнакомца.
Тот же разумный голос с затаенным торжеством произнес:
Что я вам говорил? Линять отсюда надо, а то он нас всех перебьет!
Мальчишки, не сводя испуганных глаз с опасного незнакомца, принялись осторожно отступать, а более трусливые из заднего ряда уже побежали прочь.
Стойте, дурни, — негромко приказал Бешеный. — Ваш дружок живой. Часа через два он очнется и придет в себя. А пока отнесите его в какой‑нибудь подвал потеплее, а то воспаление легких получит. На прощанье дам вам один совет — не нападайте такой кучей на одного. Настоящим мужикам это не к лицу, да и стыдно должно быть! — он покачал головой, пытаясь заглянуть каждому в глаза, которые те стыдливо прятали.
После этого Савелий растворился в темноте.
Случай этот оставил у него гнетущее впечатление. Конечно, и его детдомовские подростковые годы не были безоблачными и примерными. И дрались жестоко, и подворовывали, когда есть хотелось. Но чтобы так нагло, целой стаей на одного чужого прохожего? Никогда не было такого беспредела, во всяком случае, в его детстве.
А теперь молодежные компании, ищущие денег не на хлеб, а на пиво или травку, существуют в любом городе и городке, наводя страх на одиноких запоздавших путников. Попадись им какой‑нибудь физически слабый или пожилой человек — такая стая подростков минимум изобьет потехи ради, а то и прикончит, даже не желая этого, как бы случайно. И это самое страшное — их пофигизм. А если им девушка попадется? Даже страшно подумать, что эта злобная банда под воздействием синдрома толпы может с ней сделать…
И ведь делают! Грабят, насилуют, а потом еще и убивают, причем убивают дико, чудовищно. Недаром говорят, что самые чудовищные и беспощадные убийства совершают дети!
Беспризорные подростки–наркоманы, промышляющие кражами и грабежами, несовершеннолетние проститутки, причем обоего пола, околачивающиеся у вокзалов, исчисляются в современной России десятками тысяч.
А государственные мужи, разъезжающие в своих «мерседесах», только твердят о необходимости срочных мер, а все те, кто по долгу службы или по велению души занимается с детьми — учителя и социальные работники, — получают сущие гроши, на которые просто немыслимо прожить. И это в его любимой России, которую он, Савелий Говорков, по прозвищу Бешеный, всегда и везде защищал не щадя себя!
Бешеный рассказал Эльзевире о своей встрече с шайкой подростков и поделился с ней своими мыслями о государственном и собственном бессилии.
Скажите, что я могу сделать для этих пацанов? Почему ими не занимается государство? — вопросил он.
Эльзевира Готфридовна в своем обычном стиле была категорична:
Быдло — оно и есть быдло. Это было и будет в любой стране и в любые времена. Самые сильные чувства у них, как у животных, голод и страх. Страх перед силой. Если страх уходит, быдло становится опасным. Прочитайте‑ка, любезный мой Савелий Кузьмич, историю какой‑нибудь революции на выбор. Кто вкушал ее плоды? Торжествующее быдло и только быдло, возомнившее себя вправе управлять государством. Примеров тому в истории несть числа! Великое множество…
