— Смысла? — переспросила она, изо всех сил скрывая
свою ярость.
— Понимаешь, целые планеты вырождаются из-за
этого, — сказал Млей.
— Из-за этого? — медленно повторила она.
— Секс без любви бессмыслен, как бы нелепо это сейчас
для тебя ни звучало.
— Мерзавец! — прошипела Любочка. Её, редактора
самого модного журнала, её, перед кем открыты двери самых закрытых домов
Москвы, её, роковую красавицу, из-за которой рыдают лучшие из лучших мужчин
Европы, её, в одном белье и чулках, — только что слили.
Надо было красиво выйти из этой ситуации. И она вышла. Прямо
как была. Не собирая вещи. Она гордо прошла мимо ошарашенной секретарши и спустилась
вниз, к счастью, никого не встретив на лестнице.
Млей подкатил на своём кресле к окну и увидел, как Любочка,
не обращая внимания на взгляды прохожих, садится в свой BMW. Она грациозно
поправила зеркало, чтобы проверить, не стёрлась ли помада.
Не стёрлась. Вернее — не стёрли.
Млею позвонил адвокат. Папа Данилы хочет с ним встретиться.
— Зачем? — спросил Млей.
— Поговорить. Он уже послал за тобой машину.
Папа Данилы был спортивный мужчина с седыми висками и
усталым взглядом. Он видел перед собой ту же самую прекрасную женщину, которая
так заинтересовала его сына.
— Садитесь, — попросил он Млея. — Хотите чаю?
— Нет, — сказал Млей, оглядываясь вокруг.
Семья Данилы жила в пентхаусе в центре Москвы Через
огромные, до самого потолка окна был виден собор Василия Блаженного.
Папа Данилы молчал, и было видно, что ему нелегко начать
разговор.
— Я очень люблю своего сына, — тихо сказал он и
выставил руку вперёд, словно останавливая Млея. — Я понимаю весь ужас и
всю подлость ситуации, в которой вы оказались. И я не стану рассказывать вам,
какой он хороший мальчик. Да вы и не поверите. А может, я и сам в том не
уверен. Но это не его вина, скорее — моя.
Он поднял глаза на Млея, Млей смотрел в окно.
— Одним словом, он — мой единственный сын. Его мама
умерла, и… Я действительно люблю его.
— Я надеюсь, вы не станете снова предлагать мне
деньги, — сказал Млей.
— Нет, — качнул головой Данилин папа. — Вы
хотите, чтобы он извинился? Он сейчас сделает это.
Он вышел и через минуту вернулся с сыном.
Данила нахально посмотрел Млею в глаза.
— Извини, — сказал он.
— На колени, — сказал Млей.
— Ещё чего! — Данила посмотрел на отца — Да она
сама хотела! Что ты её слушаешь?
— Встань перед девушкой на колени и извинись! —
сказал мужчина совсем не тем голосом, каким до этого говорил с Млеем.
— Да не буду я! Кто она такая?! — возмутился
Данила.
Отец смотрел на сына тяжёлым холодным взглядом. Данила
опустил глаза и сжал губы.
— В машину, — приказал отец — Прокатимся.
Вместе с ними прокатились две машины сопровождения.
Млей никогда раньше не был на кладбище. Здесь люди хоронят
свои тела.
Охранники подталкивали Данилу в спину, он зло огрызался.
Потом все ушли.
Остались только они втроём.
Больше действительно никого не было, потому что кладбище по
ночам закрыто.
Отец Данилы достал пистолет и направил на сына.
— Ты что?! — попятился Данила.
Отец выстрелил сыну под ноги. Выстрел эхом разнесся по
кладбищу.
— На колени! — сквозь зубы сказал отец — Ты меня
знаешь.
— Ты не можешь… — пятился Данила.
— На колени! — снова процедил отец.
— Не надо, — сказал Млей.
— А вы, барышня, помолчите! Если из-за вас я убью
своего сына, вам тоже тогда не позавидуешь. На колени! — закричал он.
Данила медленно опустился на колени.
— Я ненавижу тебя! — сказал он отцу.
— Извиняйся, — кивнул отец.
— Извини, — произнёс Данила, не сводя глаз с отца.
— Не передо мной! Перед своей девушкой!
— Извини, — повернулся Данила к Млею.
Млей кивнул
Отец Данилы развернулся и пошёл к машине.
— Довольна? — спросил Данила, когда фигура отца
растворилась в темноте.
— Не знаю, — сказал Млей.
— Нам нужно найти механизм, — сказал Млей, и это
были первые слова, которые я от него услышал за последние несколько дней.
Я даже обрадовался.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я как можно
более равнодушно.
— Механизм любви, — сказал Млей.
— Люди мечтают о ком-то, создают свой идеал, встречают
его, влюбляются, занимаются сексом, рожают детей, — сказал я.
— Эта схема не работает. Люди не влюбляются в свой
идеал.
Мы сидели в комнате Млея.
— А какая же работает? — спросил я.
— Не знаю. Но вот, например, отец и сын. Отец любит
своего сына, но ведёт его на кладбище. И угрожает ему пистолетом. И, похоже,
может его убить, — сказал Млей.
— А сын? — спросил я.
— Сын тоже любит своего отца. Иначе уже давно ушёл бы от
него.
— Почему любит? — спрашиваю я. — Ведь
наверняка его идеал — не тот человек, который готов его убить.
— Не знаю. Потому что отец даёт ему деньги.
— Возможно.
— Нам надо купить машину, — сказал Млей. —
Пошли, я знаю, где они продаются.
— При чём здесь машина? — спросил я.
— Ты забыл, я уже говорил тебе: журнал Forbes,
автомобиль и деньги — вот формула любви на Земле.
В «Барвиха Лаюпери» мы купили красный автомобиль. Мы
принесли деньги в портфеле, и продавец долго их пересчитывал на счётной
машинке.
— Кстати, скоро придёт новый кабриолет, — сказал
он нам, улыбаясь.
— Возьмём, — сказал Млей. — А где тут можно
купить яхту?
Я выронил документы из рук.
— Через дорогу и чуть-чуть вправо, — бодро ответил
продавец.
Млей кивнул.
Мы забрали машину прямо без номеров.
— Не беспокойтесь, — сказал продавец, — она
такая единственная в городе. Если вас и остановят, то только из любопытства.
— Довольно примитивное управление, — сказал я,
переключая скорости.
