— Ты представляешь какая там наследственность? —
неуверенно спросила Наталья Петровна.
— Да что наследственность! — воскликнул
Млей. — Ты дашь ей всё самое лучшее! Ты её всему научишь! С твоими-то
возможностями! Знаешь, я бы и сам с удовольствием усыновила кого-нибудь…
— Ты ещё сама родишь, — махнула рукой Наталья
Петровна, — влюбишься и родишь. А вот мой поезд…
— А у тебя теперь будет дочка! — радостно
улыбнулся Млей.
Телефон снова зазвонил.
— А что не отвечаешь-то? — спросила Наталья
Петровна.
Лицо Млея стало очень серьёзным
— Таблетки кончились! — Он развёл руками.
— Как кончились?! — не поняла Наталья Петровна.
— Вот так. Тю-тю.
— Ты шутишь?! — закричала она. Портрет президента
на стене качнулся.
— Не шучу! — громко ответил Млей. — Так что
мы закрываемся. И сейчас то время, когда все закрываются! И покруче нас!
Млей взял со стола пластмассовую баночку, в какие они раньше
фасовали капсулы, и запустил её в урну в углу комнаты.
— Ну уж нет… — помотала головой Наталья Петровна.
— В каком смысле? — уточнил Млей.
— Морковка-то не кончилась! — торжествующе
произнесла она. — А ты что думаешь, если месяц морковку жрать, не
похудеешь?!
— А капсулы?! — ошарашенно спросил Млей.
— Витамины будем давать, — решила Наталья
Петровна, — рыбий жир. Чтоб морковка усваивалась.
— А это не вредно? — спросил Млей на всякий
случай.
— Вредно! — возмутилась Наталья Петровна — Да нам
придётся ещё цену поднять!
— Как это? — обрадовался Млей.
— Во-первых, это будет морковка из органического
магазина, — Наталья Петровна загибала пальцы, — а во-вторых…
— Что во-вторых? — не терпелось Млею.
— Загар! — торжествующе воскликнула Наталья
Петровна и вскочила с кресла, крайне довольная собой. — Знаешь, какого
цвета будет лицо, если месяц одну морковку есть?
— Нет, — покачал головой Млей.
— Загорелого! — подытожила Наталья
Петровна. — Так что наш курс дорожает ещё на десять тысяч! Ура!
— Ура! — согласился Млей.
Когда Наталья Петровна уходила, документы на удочерение она
на всякий случай оставила в офисе.
— Ты не представляешь, какая с ними волокита, —
объяснила она Млею, — не дай бог их потерять!
Млей спрятал документы в сейф, туда, где хранил свою
шкатулку с бижутерией.
Я взял с собой Карину на премьеру фильма режиссёра Котова.
Карина вышла ко мне в джинсах и с перепачканным краской
лицом. Я заставил её переодеться и умыться.
В длинном вечернем платье и соболиной накидке от «Маруси»
она смотрелась так эффектно, что все мужчины на премьере оборачивались нам в
след.
Возле буфета я заметил Млея. Он не сводил глаз с Карины,
потягивая из огромной кружки пенистое пиво.
В ушах Млея висели огромные серебряные серёжки.
Я обнял Карину за талию и провёл в зал.
Возле двери я хотел оглянуться, но заставил себя этого не
делать — я и так знал, что Млей смотрит нам вслед.
У меня было отличное настроение, и я шепнул что-то Карине на
ушко.
Она удивлённо посмотрела на меня. Я спохватился и сказал ей
руками:
— Ты у меня самая красивая!
Она ответила:
— Но теперь мы можем идти домой?
Люди исподтишка поглядывали на неё: такая красивая девушка,
и глухонемая!
Млей зашёл в зал через другие двери.
— Нет, останемся, посмотрим кино! — сказал я так,
как обычно мы с ней разговаривали, — руками..
— Но я ничего не слышу! — возмутилась она.
Мы создали небольшую пробку на входе, и я слегка подтолкнул
Карину в зал.
— Я не пойду! — показала она мне руками.
Я поймал на себе взгляд Млея.
— Не хочешь — не пойдём! — сдался я, слащаво
улыбаясь. — Только поцелуй меня.
Карина стала рассерженно пробираться к выходу. Нарядные
мужчины и женщины уступали ей дорогу. Я бежал следом.
Прозвенел третий звонок.
Карина захлопнула дверцу своей машины прямо у меня перед
носом. Если бы он у меня был.
Водитель радостно нажал на газ, обдав меня грязью
растаявшего снега.
— Ах так?! — возмутился я.
После премьеры, на праздничной вечеринке Млей подошёл к
Котову. Триумфатор, почему-то в форме лётчика, как падший ангел, одиноко сидел
у стойки и глушил виски.
— Поздравляю! — сказал Млей.
Котов кивнул.
Видя, что Котов находится в той самой кондиции, когда можно
обходиться без вступительной речи, Млей поведал ему свой план.
— Вам же всё равно нужны дети, — сказал
Млей, — указывая глазами на любовника Котова в противоположном конце зала
— У вас молодая семья.
Котов снова кивнул
— А Наталья Петровна — женщина в самом соку. Она родит
вам такого малыша! — продолжал Млей. — И вы будете воспитывать его
втроём: представляешь, как повезёт ребёнку!
Котов кивнул.
— И гены у него будут что надо: творческие! —
улыбнулся Млей. — Подумаешь?
— Подумаю, — сказал Котов и сделал знак бармену.
Тот приготовил ему ещё одну порцию виски.
— Обещаешь? — настаивал Млей.
— Обещаю.
— Ну, ладно. Позвони, если надумаешь. Окей? А я
переговорю с Натальей Петровной.
Режиссёр Котов несколько раз кивнул.
— К тебе! — крикнула тётя Зоя мне в дверь, когда я
пришёл с работы.
Я решил, что это её собутыльники пришли просить у меня
деньги, поэтому не откликнулся.
Деньги мне самому были нужны. В Москве страшно дорогой
бензин.
Дверь распахнулась, и на пороге я увидел Млея.
На нём было сверкающее, всё в стразах длинное чёрное платье
в пол. В уши Млей вдел такие же сверкающие серёжки, и мне показалось, что он
стал выше ростом. Точно — на фиолетовых ногах Млея были золотые босоножки на
шпильке.
— Хэловин, что ли? — спросила тётя Зоя, закрывая
дверь.
— Здравствуй, — сказал Млей. — Можно войти?
— Заходи. — Я не мог отвести глаз от такого
количества сверкающих камней.
— Я хочу поговорить с тобой, — сказал Млей.
