Самолет шел на посадку. Внизу, словно игрушечные, по трассе бежали автомобильчики и строились кирпичики домов. Стюардесса, чем-то напомнившая Ерожину Мухобад, велела пристегнуть ремни и сообщила, что в Ташкенте двадцать два градуса тепла и небольшие осадки. Як-40 подпрыгнул, ударив колесами о бетон, и, мелко дрожа корпусом и упираясь тормозами, побежал к зданию вокзала. Дождь и вправду моросил. Ерожин, не имея зонта, припустил быстрым шагом и, укрывшись в помещении, долго разглядывал доску с расписанием полетов. Московский рейс вылетал в семнадцать часов местного времени. Ерожин прикинул, что по-московски это будет всего на час позже. Разница во времени работала на Москву.
Встречать Петра Григорьевича не могли, поскольку в Ташкент перед вылетом звонить было рано. Поэтому Ерожин очень удивился, увидев улыбающегося Насырова. Тот бежал, радостно размахивая руками.
— Петр-джан, почему не предупредил?
Почему не оповестил? Калиджон позвонил полчаса назад. Мы с водителем еле успели.
Пришлось включать сирену.
— Я бы сам спокойно добрался. Зачем беспокоились? — удивился Ерожин.
Проезжая правительственную площадь с фонтанами, где при первой встрече Насыров проводил с москвичом политзанятия, Ерожин на этот раз сам попросил притормозить:
— Я на минутку. Хочу монетку в фонтан бросить, — объяснил Петр Григорьевич и, получив зонт, быстро пошел к фонтанам.
Подойдя к мраморному обрамлению бассейна, он порылся в карманах, извлек связку ключей от дома и сейфа покойного Вахида и зашнырнул их как можно дальше под струйный дождь водяных каскадов.
Насыров предоставил гостю свой огромный кабинет. Петр Григорьевич только теперь, прочитав на дверях табличку, узнал, что его ташкентский хозяин по должности заместитель министра, по званию генерал. В поведении узбекского генерала за все время общения Ерожин не заметил ни намека на чванство или начальственного тона. Хотя Рафик Насырович имел на это право и как старший по возрасту, и как старший по званию.
Значит, вот кому звонил Грыжин, догадался Ерожин и, усевшись за огромный полированный стол с десятком телефонов, принялся за работу. Связь в кабинете генерала работала безотказно. Первым делом Ерожин позвонил на Петровку. Он обрисовал обстановку Боброву, передал ему факс с фотографией Фатимы и запросил данные о Шуре, первой жене Вахида. Потом связался с дачей Аксеновых и убедительно рекомендовал им до его приезда территорию гольф-клуба не покидать и в Москву из Нахабино не ездить. Отзвонившись, отправил местных сотрудников проверить по записям авиаслужб, не выплывет ли след Фатимы, если она воспользовалась самолетом. От торжественного обеда Ерожин наотрез отказался и перекусил в ведомственной столовой, где к нему опять привязались журналисты. Петр Григорьевич считал вредной для дела газетную шумиху и попытался выставить все так, будто действовал по поручению Насырова.
Вернувшись в свой временный шикарный кабинет, обнаружил на столе факс из Москвы с российским адресом Шуры. Женщина вышла второй раз замуж, сменила фамилию и теперь жила невдалеке от районного центра в маленькой деревушке на берегу Волги. Разглядывая бумажку с факсом, он позвал помощника Насырова, приданного ему вместе с кабинетом, и попросил выяснить самый быстрый и короткий маршрут до Самары. Через пять минут помощник стоял навытяжку и докладывал: самолет раз в неделю, три часа двадцать минут лету, поезд Ташкент — Москва ежедневно, сорок три часа, автомобиль при следовании без ночных привалов — сорок пять часов. Но в случае непредвиденных обстоятельств время может измениться в сторону увеличения. Ерожин улыбнулся столь по-военному точному докладу, но, ничем не выдав своего удивления, записал данные в блокнот. Самолет улетел вчера, ждать неделю Ерожин не собирался. О машине не стоило думать. Ерожин в Среднюю Азию на автомобиле никогда не ездил, но из рассказов знал, что это весьма непростое путешествие может доставить множество приключений. Петр Григорьевич часто бывал в рискованных ситуациях, и потому их искусственный поиск его не прельщал.
Поезд отходил через два часа, и он решился. Первым делом отправил факс в Самару с тем, чтобы в городе его ждали. Факс имел литер Грыжина, поэтому за реакцию тамошних работников можно не беспокоиться. Оставалось попрощаться с Насыровым. Ерожин набрал мобильный номер своего покровителя и сообщил, что здесь с делами покончено и он срочно выезжает в Самару. Насыров сидел на заседании правительства, и проводить Ерожина не мог. Ерожин поблагодарил за великолепный прием и содействие. Обещал передать привет Ивану Григорьевичу Грыжину.
— К поезду тебя, Петр-джан, отвезут, и мой помощник в твоем распоряжении, — заверил на прощание Насыров и добавил «ката рахмат» за прекрасную работу.
На вокзал Петра Григорьевича везли на «Мерседесе» министра. Возле двери мягкого вагона ждали. Ему вручили билет и вместе с проводником, молодым узбеком, проводили в купе. Доложили, что второе место тоже оплачено и Петра Григорьевича не станут беспокоить, он поедет в одиночестве. Ерожин поблагодарил и пожал руки провожающим, небрежно забросил наверх свой чемоданчик и развалился на мягком диване. За минуту до отхода поезда в коридоре вагона послышались возня, возгласы и топот, после чего Ерожин увидел Насырова с корзиной в руках. Генерал тяжело дышал, видно очень торопился.
— Успел, — выдохнул он. — Вот тебе на дорогу покушать. — Насыров указал на корзину, затем полез в карман и извлек плоскую коробку. — На память от меня и министра, — улыбнулся генерал и побежал к выходу. — Поезд начал движение. — На пограничной станции получишь факс о результатах поиска Фатимы! — крикнул Насыров уже в коридоре и, выскочив на ходу, помахал Ерожину.
Состав набирал скорость. Петр Григорьевич удобно устроился у окна, раскрыл коробку и обнаружил в кобуре из желтой лайки небольшой пистолет английской работы. К пистолету прилагались упаковка патронов, заводской паспорт и красная корочка с наградным удостоверением и номером оружия. На инкрустированной серебром рукоятке гравер вывел надпись: «Ерожину Петру Григорьевичу от руководителей Министерства» и фамилии двух генералов. Петр Григорьевич примерил рукоятку к ладони, вынул обойму, пересчитал в ней патроны. Шестизарядный, улыбнулся Ерожин и, аккуратно сложив оружие, убрал пистолет в кобуру и спрятал в карман пиджака. Книжечку с удостоверением засунул в портмоне с документами, после чего подложил под спину подушку и уставился в окно.
Почему, вместо того, чтобы лететь в Москву, где, скорее всего, разгуливала Фатима, он поехал искать Шуру? Логично объяснить свой поступок Ерожин не мог. Он часто действовал, подчиняясь подсознательным импульсам.
Именно эта способность и определяла его профессиональный дар. Нельзя сказать, что для данного поступка не имелось разумных мотиваций. Бегать за Фатимой по столице, располагая снимком рыжеволосой девушки, занятие неблагодарное. Европейская внешность Фатимы растворит ее в массе москвичей, и останется только ходить за Аксеновыми, как за приманкой, и ждать удара. Позиция дрянная и небезопасная. Контакт с Шурой мог на многое пролить свет. Не зря Фатима выуживала адрес первой жены Вахида.
