– Ладно, езжай, – сказала Наташа.
Илона в гостиной смотрит телевизор.
Валера исполняет обряд гостевания. Прошел в комнату дочери, поздравил ее, вручил какой-то подарок. Сана ему облегчает положение, всегда просит подарить какой-нибудь сувенир, а остальное деньгами. Она сама себе купит – джинсы, кроссовки какие-нибудь. Очень практичная растет девочка. Это неплохо.
Дверь в комнату дочери открыта, Илона видит, как Сана сидит вполуоборота к отцу, говорит с ним и одновременно смотрит в монитор, щелкает по клавишам – с кем-то переписывается.
Сторожев задает вопросы.
– Как дела?
– Отлично.
– Решила уже, кем будешь?
– Рано.
– Кто-то из мальчиков нравится?
– Да не особенно.
Все. Темы исчерпаны. Сторожев сидит и молча смотрит, как пальчики дочери ловко порхают по клавиатуре. Если правду говорят, что умственное развитие зависит от мелкой моторики, от работы пальцев, то современные дети должны быть гениями. Однако незаметно.
Наконец, высидев какое-то время, чтобы не показалось, будто наспех, Сторожев встает, целует Сану в щеку, выходит из комнаты дочери. Илона замечает, как Сана быстрым движением руки вытирает смоченную поцелуем щеку.
– Кофе? – спрашивает Илона.
– Да, пожалуй.
Идут в кухню, где все блестит и все на своем месте, Илона готовит кофе – и себе тоже.
Спрашивает:
– С сахаром?
– И с молоком, помнишь же.
– Ты мрачный какой-то. Семейные проблемы?
Сторожев, помешивая ложечкой кофе, вместо того чтобы дать ему отстояться, говорит:
– Я, когда еще мы жили вместе, заметил: ты задаешь вопросы в утвердительной форме. С утра встаешь: ну что, опять там погода дрянь? Или меня спрашиваешь: у тебя неприятности? Вместо: какая погода, что у тебя случилось? Сейчас вот тоже. Нет чтобы спросить: как у тебя дела? – сразу: семейные проблемы! – Сторожев не передразнивает, но интонацию повторяет довольно точно, его это самого смешит, он коротко смеется.
– Придумываешь черт знает что, – говорит Илона, не показывая, что слова Сторожева ее задели.
– Ты будто всегда готовишься к худшему. Зачем? Это не я мрачный, Илоша, это у тебя всегда какой-то настрой. Знаешь, как некоторые больные: доктор еще ничего не сказал, только осматривает, а они уже: что, все так плохо? Характер, что ли, такой у тебя? Я просто так и не понял, пока вместе жили.
– Какой характер, ты о чем? У меня все прекрасно. С тех пор, как я от тебя ушла.
– Ушел вообще-то я.
– Я просто не успела. Ты угадал мое заветное желание.
Илоне очень хочется ответить ему, как следует, чтобы заткнулся навсегда. Напомнить, что это она его сделала. Что у нее молодой энергичный муж, который работает даже по воскресеньям – хочет обеспечить семью, приемную дочь. Не жалеет себя. Сказать ему, что, когда Сана сообщает: «Отец звонил, прийти хочет», в ее голосе явно слышится скука, она не знает, о чем говорить с отцом, и к тому же умная девочка, видит, что интерес отца к ней формальный, поверхностный.
Но она сдерживается. Илона успела хорошо изучить Сторожева, она видит, что тот пришел не просто так, хочет о чем-то сказать – важном для него. И, похоже, это касается не работы, о ней он говорит редко. Что-то личное. Может, расстался наконец со своей Наташей? – она ему явно не пара. Простовата, глуповата, надоедливо обожает Сторожева (так предполагает Илона), а мужчины этого терпеть не могут. Конечно, Илоне все равно, но Валера не чужой человек, она была бы рада, если бы он принял правильное решение.
И после паузы Илона спрашивает участливо, по-родственному:
– В самом деле, случилось что-нибудь?
– Похоже, да.
– Заболел?
– Заметь: опять задаешь вопрос в утвердительной форме.
– Ну извини. Так что случилось?
Сторожев хмыкает, вынимает ложечку из чашки, отпивает, морщится: кофе уже остыл, а гуща не осела. Вытирает губы салфеткой. Говорит:
– Такая ерунда, Илона, влюбился я, кажется.
Илона смотрит на Сторожева и думает: интересно, они все такие дураки? Они действительно считают, что женам, пусть и бывшим, до зарезу хочется услышать, как они в кого-то там влюбились? Но держит марку (чтобы узнать больше), вежливо спрашивает:
– В кого?
– В девушку. Ей двадцать лет всего, представляешь?
Весь светится, хотя и печален как бы. Будто эта девушка уже объяснилась в любви и хочет за него замуж. Наверняка ведь нет.
– Поздравляю, – говорит Илона. – Не боишься? Такая разница в возрасте – сил не хватит.
– А я ничего не собираюсь делать. Она вообще не знает, что я влюбился. Я сам узнал недавно – когда ее увидел.
– То есть с первого взгляда?
– Да.
Илона успокаивается. С первого взгляда – это ерунда, это пройдет.
– Ты хочешь посоветоваться, что делать?
– Я же сказал: ничего я не буду делать.
– Еще кофе?
– Нет, пойду.
И Сторожев уходит. Видимо, за этим и приходил: сообщить о своей большой радости. Не спросил толком ничего о дочери. О том, что с Илоной происходит, тоже не спросил. То есть с ней ничего не происходит, слава богу, но – мало ли. Она может заболеть, у нее есть какие-то заботы и мысли, но ему все равно.
Илона сердится больше не на Валеру, а на себя. Ведь она точно знает, что Сторожев ей не нужен. Она не любит его. Она чувствует себя стесненно и неловко, когда он приходит. Но тогда почему ей так неприятно, что он в кого-то там влюбился?
Просто я добрый человек, решает Илона. Да, мы недолго жили вместе, но у меня от него дочь. Он мне небезразличен – как отец Саны. Как любой другой более или менее близкий человек. Она боится за него, не хочет, чтобы ему стало плохо, вот и всё.
Эта мысль Илону радует: всегда приятно обнаружить в себе высокие человеческие качества.
Входит Сана:
– Ушел?
– А ты не видишь?
– Мало ли, может, он в туалете.
Людмила, когда позвонил Сторожев и выразил желание зайти, сказала: нет, у меня другие планы. На самом деле – и настроение не то, и в квартире бардак, и сама она халда халдой… Но тут же подумала: а когда у нее настроение то, когда в квартире не бардак, когда она не выглядит халдой? Пусть приходит, ей все равно. Веселее не будет, но все же что-то. И, перезвонив, она сказала, что планы изменились, принять может на полчаса. Или тебе больше надо? Да нет, ответил, хватит.
Она сама врач, она понимает, что неплохо бы ей уже обратиться к специалисту. Слишком затянулась депрессия, слишком пусто жить. Таблетки Людмила, конечно, пьет, какие выбирает сама, но помогают они мало. Да и как помогут, если в аннотации к любому антидепрессанту написано: «Побочные действия – иногда депрессия». Вот и лечись. Учитывая, что если написано «иногда», то у Людмилы это будет в обязательном порядке. Нет, в самом деле, вот посоветовали ей одно лекарство, сказав, что вся Америка на нем давно сидит и прекрасно себя чувствует. Людмила выписала сама себе рецепт, купила, дома вытащила аннотацию, развернула ее, длинную, как египетский папирус, сразу же нашла раздел «Побочные действия», а там с первой же строки: «тревога и раздражительность, усиление суицидальных тенденций, повышенная утомляемость, нарушения сна или сонливость, кошмарные сновидения, головная боль, нарушение остроты зрения, мидриаз, нарушение вкусовых ощущений, расстройства мышления, тремор, акатизия, атаксия, деперсонализация, мания, мышечные подергивания, щечно-язычный синдром, миоклония, злокачественный нейролептический синдром, депрессия».
