Анна была уже не рада идее с наведением тумана: этот туман, казалось, весь отпечатался на лице Евгения, обычно довольно спокойном и однообразном.
А Евгений, отвезя жену домой, поехал в администрацию.
18
Евгений поехал в администрацию и долго о чем-то толковал с Андреем Ильичем, а потом и со Львом Ильичем. Вернувшись, сообщил:
– Зашел сегодня к Шаровым. Работу тут предложили. Так что останусь здесь. Ты не рада, что ли?
– А я и сама не пойму, – печально сказала Анна. – Вроде радоваться должна. Вроде только этого и ждала – чтобы вместе.
– Ну, и в чем дело?
– Понимаешь, Жень... Я раньше тебе верила. Только как женщина может верить – без всяких сомнений. Липкину чуть не обозвала, когда она про тебя рассказала. Я тебе верила до донышка, Женя. А теперь не верю, понимаешь? Если раньше всему верила, теперь ничему не верю.
– Ты не думай об этом, – хмуро сказал Евгений, ощущая необъяснимое и, главное, беспричинное чувство вины.
– Не могу. Только об этом и думаю.
– К экстрасенсу сходи, полечит, – пошутил Евгений.
– Да без толку.
– Я не понял. Мне уезжать, что ли?
Анна промолчала.
И тут Евгений, удивляясь сам себе, заговорил. Позже, вспоминая об этом, он решит, что это было неспроста. Хоть и ударил он экстрасенса, но, видимо, тот что-то такое успел ему внушить, потому что ни до, ни после Евгений никогда не произносил подобных слов. Слова были такие:
– Ладно, Ань. Откровенность за откровенность. Ну, было у меня в жизни раза два. То есть даже один, второй не получилось. Да и один-то так, по пьяни, можно сказать...
– Врешь, больше было. И не по пьяни, – проницательно сказала Анна, но, что удивительно, без злости и обиды. Поэтому Евгений не стал лукавить.
– Ладно, больше. Но я всегда всем говорил: девушки, учтите, у меня жена и я ее люблю. Потому что, Ань, я давно понял, что жить, кроме тебя, ни с кем не могу и не хочу.
– Ты хоть думай, что говоришь! – укорила Анна. – Там ты скачешь, а тут у тебя стойло, что ли? Жеребец нашелся! Как это называется вообще?
– Называй, как хочешь. По-моему – любовь вообще-то. Потому что я без тебя... Ну, короче, как бы... Типа того, хм... Ну, жить, что ли, не могу.
Анна отвернулась. Евгений это понял по-своему.
– Ясно, – сказал он. – Я пошел.
– А ужин я кому готовила? Выбрасывать все теперь? Садись за стол! – сказала она строго и хозяйственно, будто ее и в самом деле волновало лишь то, чтобы не пропал приготовленный ужин.
А Нестеров опять смотрел фильмы, старые фильмы с участием Одри Хепберн, и опять лег под утро, и опять проснулся поздно.
19
Он опять проснулся поздно и, совершая пробежку, встретил Анну. Анна выглядела слегка утомленной, но счастливой.
– Доброе утро, Анна Антоновна! – крик– нул Нестеров. Анна остановилась, оглянулась и сказала:
– Вы вот что. Вы, пожалуйста, держитесь на расстоянии, хорошо? Поиграли, понаводили тумана, хватит. Игра закончилась.
– Это я понял. Значит, можем решать?
– Насчет чего?
– Насчет дома. Сами же просили.
– Да нет, без надобности теперь, Евгений тут захотел остаться. Вам же легче, хлопотать не надо. А за помощь, конечно, спасибо.
Нестеров огорчился, хотя и несильно (у него имелись более серьезные причины для более серьезных огорчений).
– Что ж получается, обманули вы меня, Анна Антоновна! – сказал он с шутливой обидой.
Анна тут же ответила:
– А я даже и не отказываюсь! Вы нас обманываете, мы терпим, так что и вы терпите! Я вообще поняла: мужики – такой подлый народ, что им надо мстить при первой возможности!
– Так и мстили бы своему Евгению, – с улыбкой сказал Нестеров.
– С какой это стати? – возмутилась Анна. – Вы мне никто, а он мне муж!
И поспешила к дому, а Нестеров долго еще стоял и смотрел ей вслед, продолжая улыбаться, но вдруг тихо сказал сам себе:
– Чего же так тошно-то, а?
И, нарушив режим, прекратил свою пробежку, пошел обратно домой медленными, мерными и нудными шагами усталого путешественника, хотя с чего бы ему устать, если он только что проснулся?
Глава 4
Клад Стеньки Разина
1
Володька устроился временно бульдозеристом к дорожникам, ведущим просеку через яблоневый сад. Проблема занятости сельской трудоспособной молодежи, так это называется на социально-экономическом языке. Но интересно не это, а то, что Володька нашел драгоценную и старинную брошку. Увидел: блеснуло, соскочил с бульдозера, поднял, окликнул проезжавшего мимо на велосипеде Кольку Клюева:
– Коль, глянь-ка!
Колька подъехал, глянул и сказал:
– Может, тут клад?
И они тут же стали рыть землю – не бульдозером уже, конечно, а лопатой и руками. Неизвестно как об этом в течение часа стало известно всей Анисовке. Сбежались, столпились посмотреть на находку – потому что больше Володька с Колькой ничего не откопали. Строили предположения.
– Может, просто уронил кто-нибудь? – высказался Андрей Ильич. Володька не согласился:
– Да этой брошке явно лет сто или двести! И кто у нас с такими штуками по садам гуляет, мне интересно?
Нестеров, тоже оказавшийся здесь, посмотрел – из рук Володьки, потому что он никому не давал брошку, – и сказал:
– Я немного занимался антиквариатом. Это девятнадцатый век. Скорее всего, первая половина. Золото, рубины. Дорогая штука.
Лев Ильич тут же заявил:
– Между прочим, исторические ценности принадлежат государству!
А Вадик, слегка ревнуя к Нестерову, потому что тот проявил себя экспертом, сказал:
– Надо еще доказать, что эта штука истори– ческая!
– А какая же еще? – не сомневался Колька. – Нет, пусть государству, но нам тоже что-то полагается, да, Володь?
– Не нам, а мне, – уточнил Володька.
– Ну, пусть тебе.
– Вроде по закону двадцать пять процентов стоимости, – припомнил Юлюкин.
– Это сколько же будет? – тут же заинтересовался Володька.
– На экспертизу надо, – посоветовал Вадик. – В город.
Лев Ильич отмахнулся:
– Сразу на экспертизу! Только людей смешить. – И обратился к брату: – Инна у тебя всякой стариной занимается, пусть посмотрит.
– Она-то посмотрит, – сказал Андрей Ильич, – а ты-то как тут оказался, да еще на бульдозере? – спросил он Володьку.
