– Он первый начал! – заявил Суриков. – Проехать не давал!
– Ты сам проехать не давал! – ответил Колька. Пришлось Сурикову искать другие доводы. И он их тут же нашел.
– Я выезжал, а ты въезжал, мог бы и подождать. И вообще, я старше, у меня репутация! А ты кто такой?
Лев Ильич, как ни странно, не поддержал репутации Василия. Напротив, сказал:
– Репутация у тебя, Василий, скандалиста и неуправляемого человека!
– Даже так?
– Даже так!
– Тогда ладно! Уеду в город, давно зовут! Я раньше им говорил: плевать мне на ваши деньги, у меня зато уважение, как ни у кого! А если теперь и уважения уже нет, чего мне тут делать?
С этими словами он вылез из машины и направился домой.
– Василий! – окликнул директор. – Ты куда? Вернись! Слушай, я не шучу, я тебя зарплаты лишу!
– Пролетариату нечего терять! – гордо отозвался Суриков.
– А ты что сидишь? – напустился Лев Ильич на Кольку. – Убирай трактор, убирай машину!
Трактор Колька бы еще убрал, но предложение насчет машины его задело.
– Другие ставят, а я убирай?
– Ты не дерзи мне, сопляк!
– А вот обзываться не надо!
И Колька тоже покинул трактор и удалился. Лев Ильич понял, что административный ресурс в данной ситуации исчерпан.
2
Если административный ресурс исчерпан, надо действовать самому. Лев Ильич, собственноручно загнав трактор и машину на территорию винзавода, и тут увидел неблагополучие: невозможно проехать и даже пройти из-за скопившихся ящиков. Лев Ильич споткнулся, чуть не упал.
– Куропатов! Михаил, ты где? – позвал он.
И нашел Куропатова спящим в кузове грузового мотороллера.
– Ты чего это разлегся? Почему ящики в цех не завезешь?
– Бензина нет.
– Так привезти надо! У мастерских пять бочек стоит, хоть одну бы привез сюда!
– На чем?
– На этом вот! – постучал Лев Ильич по рулю мотороллера.
– Так бензина нет, – усмехнулся Куропатов непонятливости начальника.
– А почему не привез, когда он был?
– Когда был, его не надо было...
– Тогда берешь ведро – и пешком за бензином, понял меня? – приказал Лев Ильич.
Он поднял с земли ведро, кинул его Куропатову и ушел. Куропатов с недоумением заглянул в ведро, подумал, поставил его на землю, снова лег.
– Совсем распустились, – бормотал Лев Ильич, спеша в администрацию.
3
– Совсем распустились! – повторил он в администрации, где Андрей Ильич и Юлюкин возились с какими-то бумагами. – Никто работать не хочет, пьют, как лошади, рушится село на глазах!
– Люди в будущее не верят. Живем как на вулкане... – сказал Андрей Ильич.
– А Нестеров твой чем занимается? Мы зачем его позвали? Сколько времени уже отдыхает, пора бы сеанс провести, на людей подействовать как-то!
– Он обещал. Говорит: не в форме пока. Дело тонкое, сам понимаешь. Психотерапия!
– Я, конечно, извиняюсь, – заметил Юлюкин. – Психотерапия, может, дело полезное. Но лично я верю в один стимул.
– Это какой же? – заинтересовался Лев Ильич.
– Вы его сами знаете: рубль.
– Пробовал, бесполезно! И премии лишал, и зарплаты, а им всё равно!
– Лишить человека того, чего у него еще нет, – это не действует. Ну, не дали премии, первый раз, что ли?
– А как же? Дать и сразу отнять?
– Почему? Просто – дать.
– Это кому? И за что? – не мог понять Лев Ильич. Юлюкин посмотрел в окно:
– А вон хотя бы Желтяков идет. Аккордные деньги получать за то, что котельную отремонти-ровал.
– Ну, заплатим, дадим ему премию, что тут нового?
– Психология не в этом! – пояснял Юлюкин. – Психология вот в чем: не только за работу дать, а вообще! Желтяков два месяца не пьет и даже курить бросил.
– Сердце у него прихватывало, вот и бросил, – сказал Андрей Ильич.
– А неважно. Важно что: для него не пить и не курить – это же целое геройство! И, кстати, с женой за это время ни разу не поцапался. А никто как бы и не замечает. И тут мы: молодец, Желтяков, ведешь правильную жизнь, на тебе за это двести рублей. Или даже пятьсот. – Бухгалтер заглянул в свои бумаги. – Нет, двести хватит. Это будет – стимул!
Андрей Ильич возмутился:
– Может, ему еще премию дать за то, что он вообще на работу выходит? Или за то, что он не зарезал никого? За то вообще, что он человек?
– Утрируете, Андрей Ильич. А если без шуток, за то, что человек остается человеком, я бы тоже премию давал. Не так это просто в наше время! – рассудил Юлюкин.
Лев Ильич задумался.
– Нет, резон в этом есть. Попробовать можно – в качестве эксперимента. Но только с одним че– ловеком! В это время Желтяков вошел в администрацию.
И вскоре вышел, совершенно растерянный.
4
Желтяков вышел растерянный, пересчитывая в руках деньги и оглядываясь.
И очень скоро Куропатов, зайдя к Мурзину, рассказывал:
– Слыхал? Желтякову премию выдали. Не только за работу, а за то, что пить и курить бросил. И с женой не лается. Чудеса!
Мурзин ничуть не поразился:
– Никаких чудес, в Японии это давно освоили: некурящие у них получают больше. И сколько дали?
– Он говорит: пятьсот. Врет, наверно.
– Думаешь, меньше?
– Думаю, больше. Он сбавил, чтобы я у него взаймы не попросил. А я и не собирался!
...
– Тыщу рублей, как одну копейку! – пересказывал Ваучер Акупации ту же самую новость, но уже с другими подробностями. – На, говорят, Желтяков, за то, что ведешь правильный образ жизни! А будешь если и впредь, то еще тыщу дадим!
...
– Три, я тебе говорю, своими ушами слышала! – говорила Даша Клюева мужу Кольке.
– Ты там была, что ли?
– Желтякова Клюквиной рассказывала, хвасталась, она врать не будет.
– Она-то как раз и будет! – отмахнулся Колька и закурил при этом. И увидел, что Даша смотрит на него слишком внимательно. – Даже и не думай! – сказал он и, переводя тему в другую плоскость, спросил:
– Ты считаешь, всем будут давать?
...
– Конечно, не всем! – уверяла женщин в магазине Микишина. – А по итогам месяца. По пять тысяч, кто семейный, и по три, кто сам по себе.
