– Ты маханула! Такие деньги – ни за что? – изумилась Савичева.
Наталья Сурикова не согласилась:
– Почему это ни за что? Если бы мой Василий бросил бы пить, я бы сама ему премию дала. Только с каких шишей, вот вопрос!
– Женщины, не радуйтесь! – урезонила Шура Курина. – Это знаете, как будет? Как вон в телевизоре, где люди на острове живут. Мучаются все, а получает кто-то один!
– Но ведь получает же! – воскликнула Наталья.
...
Это, вроде того, марафон такой, – делился мыслями Савичев. – Как это... Гонка на выживаемость.
– Ты сравнил! – сказал Микишин. – Это же что на самом деле? Вроде того, материальный стимул к нормальной жизни. Работать, не пить и тому подобное. От этого не умирают.
– Кто как, – вздохнул Савичев. – Главное: не верю я, что за это деньги дадут.
– Но Желтякову-то дали! Вопрос другой – как они это будут учитывать?
...
– А учитывать будут просто, – объясняла всезнающая Синицына зашедшей в гости Любе Кублаковой. – Что сами увидят, что люди скажут. Потом ты подумай: этот вот Нестеров, психиатр, он для чего тут? Сеанс второй не проводит, как обещал, а всё чего-то ходит, смотрит, с людьми разговаривает. Они его наняли для контроля! А потом соберутся и будут решать.
– Не верится что-то. Сплетни это всё!
Синицына обиделась:
– Я сплетни пересказывать не буду! И кому знать, если не мне, если я... если тоже на контроле состою?!
Она брякнула это ради легкого хвастовства. Но, брякнув, тут же в это поверила. Так оно в жизни и бывает.
– Правда, что ли? – удивилась Кублакова.
– Стану я врать! Сказали: посматривай, Зоя Павловна, а потом доложишь! А еще в этой комиссии, кроме начальства...
...
– Нестеров, значит, Синицына от ветеранов труда и... Вадик вроде, – пересказывала Люба Сущевой.
– Вадик-то почему?
– А он не местный теперь, студент, лицо незаинтересованное. Он, наверно, будет по молодежи.
– Надо же. Придумали ерунду какую!..
Ерунду не ерунду, а, как видим, замешаны оказались многие, в том числе ничего не подозревающий Вадик.
5
Ничего не подозревающий Вадик меж тем купил в городе по случаю очень дорогой цифровой фотоаппарат. Конечно, подержанный, но ничем не хуже нового. И вот Вадик пробует его на Нине.
– Криминалист обязан хорошо снимать. Компьютер бы хороший еще купить, но я и так разорился на этой штуке...
– А правда, что ты в комиссию входишь? – спросила Нина, уклоняясь от объектива.
– Какую комиссию?
– Ну, будто бы конкурс какой-то.
– Может, и вхожу. Только я этого не знаю, – рассеянно сказал Вадик, которому было не до этого. – Посмотри на меня, пожалуйста.
А Нестеров стал замечать: что-то в Анисовке не то.
Поручение Прохорова по поводу покупки домов тяготило, Нестеров хотел с ним поскорее разделаться. Он уже вел предварительные переговоры, многие на словах склонялись к тому, что деваться некуда, надо продавать, пока покупают. Но до дела ни с кем не дошло. Ближе всех к практическому согласию был Ваучер, и вот Нестеров пошел к нему. А Ваучер сам торопился навстречу с очень занятым видом.
– Не ко мне бежишь? – спросил Нестеров.
– Зачем я к тебе побегу? – не понял Ваучер.
– Насчет дома. Или раздумал?
– Вон ты чего. Не раздумал, только не до этого мне сейчас! Тут такие дела! Да сам знаешь!
Нестеров отправился дальше.
Встретил Анну Сущеву:
– Ну что, нравится здесь Евгению?
– Какого шута тут может нравиться? – сердито ответила Анна.
– Значит, все-таки будете сниматься?
– Да, наверно, будем. Ждать нечего.
– Значит, есть тема для разговора?
– Есть, но не сейчас. Мы, может, конкурс выиграем.
– Какой конкурс?
– А то вы не знаете!
– Почему я должен знать?
– Да ладно уж вам! Кстати, имейте в виду: Евгений как приехал, так даже пива не пьет.
– Рад за него.
– Радоваться не обязательно, вы лучше зафиксируйте.
Тут Анна увидела Евгения и, хоть он был еще далеко, отошла от Нестерова, сказав с невольным хвастовством:
– Ревнует!
Нестеров ничего не понял.
6
Нестеров ничего не понял, как и Андрей Ильич с Юлюкиным, перед которыми стоял запыхавшийся Ваучер и торопливо говорил:
– Я условия узнать. Когда всё одинаково – это несправедливо. Я, например, молодому не соперник. Надо так: работающие считаются отдельно, пенсионеры отдельно. Работающим, я согласен, хоть по три тысячи, но пенсионерам тоже не меньше тысячи, иначе какой интерес?
– Ты о чем? – вникал Андрей Ильич.
– Ну, конкурс же вы объявили. На успехи труда и личной жизни. Поэтому я и спрашиваю. У пенсионеров труда нет, с личной жизнью тоже проблема. Но они же всё равно люди! С другой стороны, Дуганов хоть и пенсионер, а человек противный. От него у людей настроение портится, значит, от него вред. То есть надо смотреть в совокупности, но отдельно...
– Да постой ты! – осадил старика Юлюкин. – С чего ты взял про какой-то конкурс? Кто тебе сказал?
– Все говорят.
– Так вот иди и скажи всем: никакого конкурса! – велел Андрей Ильич. – Пусть все живут и работают в обычном режиме!
– В обычном режиме они долго не протянут уже. И я бы тебе вот что посоветовал, Андрей Ильич: ты совсем молодых вообще не учитывай. Нам-то можно посоревноваться, мы пожили, а им слишком трудно сразу на нормальную жизнь переключиться. Они сначала пожить хотят.
– Ваучер, у тебя, что ли, уши заложило? – рассердился Андрей Ильич. – Говорю тебе: нет никакого конкурса! Иди уже отсюда! Или ехал бы обратно в город к своему племяннику. Так без тебя спокойно было! Только людей баламутишь!
– Тем более раз ты считаешься живущий в городе, то тебя вообще учитывать нельзя, – присовокупил Юлюкин.
– У меня дом здесь! – закричал Ваучер. – И я всё лето уже здесь безвылазно! Попробуй только не учесть!
Выйдя из администрации, он бормотал себе под нос:
– Если конкурса нет, чего же вы злитесь тогда? Знаем мы вашу механику: среди своих объявили втихомолку!.. Ничего, мы тоже не чужие! В город, ага... Чтобы меня из соревнования убрать? Я коренной анисовский!
А Андрей Ильич, упрекая, говорил Юлюкину:
– Вот! Ты этого результата хотел? Я так и думал: дай одному, другие все уже думают, что им тоже положено!
